Вздохнул, переведя дух, и сделал не один, а сразу два глотка вина.
— В-третьих. Когда я учился, было мало уроков, которые я любил и не желал бы пропустить или убежать. И одним из таких уроков были уроки по предмету языкознания и истории языков, который преподавал мне великий, не побоюсь этого слова, учитель — Урс Зигирон. Как видно из имени, он был человеком простых кровей, но имел доступ в Запретный город Мир Рошанского из-за великолепного знания предмета. Рассказывал так, что заслушаешься.
Так вот к чему я. Как мы знаем из истории, еще Сигизмунд II говорил на наргарском языке, и вообще в мире Каракраса еще не было единства. Но оно уже приближалось, так как Великий Скирия объединил не только нашу веру, наши души, но и наш язык. И как мы знаем сейчас, единый язык всех — это ангулемский. Его магия заставляет нас говорить, понимать всех, кто говорит с нами. Кто приходит сюда, в мир Каракраса, и даже Бамбатура, где даже орки стали говорить на едином языке, и не знает ангулемский, уже через натиру говорит так, как будто всегда жил здесь. Это всем известная истина. Правда, изъян этой магии в том, что забывается родной язык, и для этого приходится прибегать к помощникам, этаким рассказам-подсказкам, чтобы не забыть свои корни. Впрочем, как я знаю, здесь, за столом, нет пришлых даже в поколениях, поэтому ангулемский — наш родной, великий и могучий.
Он глотнул вина.
— Но это не значит, что древние языки забылись окончательно. Да, мы перестали на них говорить, но некоторые слова остались с нами, и мы не всегда помним их значение в переводе. К примеру, возьмем самое простое, как говорил мой Учитель — ложку, — Артур поднял ложку, чтобы все видели. — Я удивился, что, оказывается, в ангулемском этот предмет именуется черпалка, а ложка пришла к нам именно из нангарского языка и в переводе звучит как «не пролить». Так же мы знаем, что шейный платок, — Артур указал на атрибут любого мужского платья и костюма, так нелюбимого уже Нэем, — именуется у портных «геншеем», и спроси их, они пожмут плечами и скажут, что это и есть шейный платок в переводе. Но вы удивитесь, узнав, что «геншей», пришедший к нам из тохарского языка, как — это уже другой вопрос — в переводе означает, — он помолчал, выдержав с улыбкой паузу. — «Удавка»! — чем вызвал вздох удивления у всех без исключения.
Удовлетворившись эффектом и выпив вина, Артур продолжил:
— Ну, это и в самом деле удавка, — он усмехнулся и чуть ослабил пальцами этот самый геншей. — Эти слова являются так называемыми «древними», и мы их считаем уже чисто ангулемскими, с чисто ангулемским значением, но если копнуть глубже, то бывает очень даже интересно. И кстати, если копнуть глубже по поводу той же помойки, — он усмехнулся, наслаждаясь всеобщим вниманием. — Так вот, что касается помойки. Когда в следующий раз будете говорить что-то о других или комментировать их слова, подумайте, прежде чем говорить.
— А что такое? — у Тоха Амоса это просто вырвалось; он, как и все Амосы, сидел ниже травы, тише воды, и им, кажется, хотелось стать еще ниже и меньше, чтобы только не слышать менторского тона Артура.
Да, полоскал он их знатно.
— Как я знаю вы, бакши Тох — он тоже был купцом, вел несколько своих дел, но по большей части был все-таки помощником отцу, но «бакши» к нему тоже применимо было, хотя и с натяжкой, — и ваш отец, бакши Нах, родились, как я знаю, в прелестном южном городе — Пипер. Я там был один раз, и город мне понравился, хотя там и жарко, и влажно. Но не напомните мне, как переводится его название? — Амосы переглянулись и пожали плечами. — Правильно, вы уже не помните, просто город с древним названием на тохарском языке. Что, впрочем, тоже мало кому известно. Было ведь время, когда любое название, древнее слово, что-то да значило — Аркет, к примеру, «единый» на ривейском языке, хотя кое-кто из изучателей считает, что Аркет произошел от слова «аркеткун», что означает «грязный» на локийском. Рошан — «прозрачный» на древне-ангулемском, но считается не город, а река. Разве что Мальвинор известен в переводе — «Город Людей», на лигурийском, эльфийском языке. И так с любым городом, — снова глоток из бокала. — И Пипер тут не исключение, и если мы вспомним тот же тохарский язык, то «пиперун» звучит как «задний двор», и уже от него произошло сокращенное слово «пипер», — снова повисла театральная пауза. — Что означает — помойка! Ведь на задний двор всегда сваливают мусор, а Пипер как раз стоит в таком месте, куда в свои заводи река Рош выносит своим течением всякий разный мусор. И как я знаю, вы, уважаемый бакши Нах, как раз и начинали свое дело именно на мусорных заводях.
Нах Амос неожиданно хлопнул себя по лбу, явно что-то вспомнив.
А все остальные за столом встали и зааплодировали Артуру, который неожиданно покраснел.
Но с минуту послушав аплодисменты, он наконец поднял руку, стараясь прекратить это приятное, но пока раннее для него восхваление. И когда наконец аплодисменты смолкли, он проговорил:
— В моей речи ведь есть и четвертый пункт!
Нэй хмыкнул, Артур явно готовился, но как?
Все взоры снова обратились на Артура — он сегодня был звездой, и об этом будут слагаться легенды, если не мифы Дорожного Дворца!
— И в-четвертых! Насчет нашей любовной связи между мной и Нэем, — усмехнулся он, что-то вспоминая. — Был момент, когда мы с ним проснулись в объятьях, полностью обнаженные, и вокруг нас спало еще двенадцать прекрасных дев.
— Это когда это было? — очень жестко проговорила Элли.
— Когда твое солнце еще не взошло над моей буйной головой, — ответил Артур и получил от эльфы подзатыльник, а потом и поцелуй в щеку и шепот: «Любимый мой балбес».
Этого никто не слышал, так как Артур говорил:
— Так вот, я не помню и не знаю, было ли что между нами, но это было единственный раз, когда мы были вместе. Если это считается нашей любовной связью, то, пожалуйста, считайте, — он усмехнулся. — Но должен разочаровать тех, кто читал этот желтый листок и теперь думает, что прочитал правду о двух молодых оболтусах, которые от нечего делать только и заняты тем, что спариваются друг с другом, — Артур, можно сказать, процитировал предложение из той статейки. — И что поэтому, что дин из них вдруг решил возвысить другого посредством побратимства и ритуала, а потом, видимо, прелюбодействовать прямо в королевских апартаментах. Как мы знаем, наше общество довольно спокойно относится к адептам Ордена Ката и Бата, но не терпит кровосмешения внутри семьи, так как это может нарушить человеческую кровь. И несмотря на то, что мы мужчины, мы становимся братьями, так что и наша связь не приветствовалась бы королевской семьей.
Он сделал глоток.
— Согласен, причина не очень-то веская. Как говорится, что там еще королевской крови взбредет в голову? Но из истории мы знаем несколько прецедентов, поэтому и было введено положение, которое в большинстве своем снимает риски появления таких случаев. Я говорю о дополнении к положению о Принце Слова, которое, каюсь, мне напомнил Нэй, так как я его напрочь забыл, и которое по какой-то, видимо, случайной причине не было напечатано в этом желтом листке. Оно гласит следующее:
«Принцами/Принцессами Слова не могут быть ни любовницы, ни любовники Принцев и Принцесс Крови! Если же между любовниками совершается официальный союз, то человек, вступивший в брак с Принцем или Принцессой Крови, получает титул Принца/Принцессы-консорта и не имеет права на королевскую избранность ни при каких обстоятельствах и случаях».
Не правда ли, очень все конкретно? Но там есть еще одно дополнение, о котором Нэй, видимо, запамятовал или предоставил мне возможность вспомнить. Так же цитирую по памяти:
«Если же положение Принца/Принцессы Слова нарушается и любовная связь между братьями или сестрами продолжается, то есть совершается «инцест слова и чести», то в этом случае при обнаружении этой связи прелюбодеи наказываются жестоко и навсегда! Если это братья, то любовник Принца Крови, ставший Принцем Слова, лишается всех привилегий, оскопляется и высылается в самые дальние уголки Королевства без права посещения крупных городов, а Принц Крови, нарушивший запрет, ссылается в Наворский монастырь, это на самых северных островах Гул, кто не знает, с возможным помилованием лишь только после смерти бывшего и наказанного любовника. Если же связь происходит между принцессами, то они насильно подстригаются в монахини и отсылаются в разные монастыри без права и возможности помилования».