На самом деле прецедентов с женщинами не было, только с мужчинами, но на всякий случай Узурпатор вписал в это дополнение и женские обязанности, — Артур развел руками. — Как мы видим, все довольно прямо, без двойных стандартов и жестко. И я уверен, что никто не хочет, чтобы человека оскопили и отправили к демону в чертоги только из-за глупости. Моей глупости. Я не так жесток и коварен, как кто-то думает. А если все продолжают думать, что между нами постель, то может обратиться к Себастьяну Герцогу Ирилийскому, который находится среди нас, и спросить у него, почему его законный и любимый в браке мужчина — всего лишь Принц-консорт?
Герцог Ирвильский хмыкнул, но было видно, что он восхищен речью Артура.
И снова все зааплодировали.
А Артур встал, поднял бокал и проговорил:
— За моего друга, брата, ну, хм… и любовника, если кому-то так хочется, за Нэя дер Вейна!
Все подняли бокалы, раздался звон чоканья — и до дна. И Великий герцог свой огромный бокал тоже осушил до дна. Воду и одним глотком? Хм. Может, у него там была первуха все-таки?
Сели.
И на этом выяснения отношений тихо и мирно завершилось.
И в дальнейшем ужин прошел мило и спокойно. Поговорили и о моде, тут равных не было ди Року. И о новомодном писателе Соме ди Шотье, очень крепко о нем поспорили Улья Амос и Лаура Луку, пьесы которого шли с ошеломительным успехом на сценах как Мальвинора, так и Мир Рошанского.
Кто такой? Почему-то Нэй не знал.
В общем, обо всем помаленьку и потихоньку, даже Тох Амос поддержал разговор об оружии; он, оказывается, имел несколько оружейных лавок. Амосы к концу ужина ожили, хотя и чувствовалось некоторое напряжение, когда слово брал Артур.
И к девяти часам вечера гости начали расходиться, завтра ведь в десять — пара минут до — утра выезд, и Железный Голем стоял под парами, стоило собраться и поспать.
Спать?
Ну это как-то мелко на фоне вечности. Не находите?
========== 3. Дорожные разговоры ==========
01 октября (ор) 1440 года от Пришествия Скирии.
Вне Мальвинора.
Дорожный дворец.
Бассейн второй грани.
Два часа ночи.
Нэй воду не любил, можно сказать, боялся ее. Впрочем, эта боязнь распространялась на большие, открытые водоемы и чарующие своим величием реки. Но плавать он, конечно же, умел и всевозможные водные процедуры переносил с большим удовольствием, особенно купание в бассейне.
Как сейчас, например, после нескольких заплывов от края до края, в удовольствие, устроился на каменных ступенях бассейна, только голова торчала и вода приятно так омывала тело. И вся нервозность, и неприятности растворялись в воде, и голова становилась чистой и ясной.
Для правдивых мыслей в голове. Для того, чтобы ей сказать правду. Время пришло…
Послышались сначала шаги, потом всплеск на дальней стороне бассейна. Можно глаза не открывать, и так было понятно, что это Элли.
Несколько мощных гребков, и вот она уже оказалась рядом, даже в воде ее аромат манил и будоражил кровь.
Она попыталась приблизиться, но Нэй рукой так дернул и даже чуть оттолкнул эльфу от себя:
— Что случилось? — она была удивлена.
Нэй открыл глаза:
— Я тут размышлял, — закрутил рукой. — Так, дурные мысли в голову лезли, да и вообще…
— И о чем же ты думал? — она отплыла чуть в сторону, чтобы еще раз не попасть под его мокрую руку.
— Я покаяться перед тобой должен, — он вздохнул. — Я совершенно не знаю, где находится твой брат и сможем ли мы вообще его найти.
— А как же твой враг?
— Вот именно — он только мой враг! Поэтому я даже боюсь представить, что ты скажешь сейчас на мое вранье, сказанное когда-то. Потому что именно мое вранье тогда нас объединило. Но теперь я правду говорю и боюсь этой правды, — он как-то тяжко вздохнул. — Да и вообще, после слов Артура и твоей фразы «очень давно» я вдруг осознал, что я так слаб перед тобой, столь ничтожен, что я даже не представляю, как мы вообще смогли встретиться и объединиться не только в мыслях о враге, которого я не знаю, где искать, но и стать удивительно близкими разумными существами, людьми. Но что привлекло тебя во мне и что привлекло меня в тебе? Любовь? Ненависть? Желания? Красота? Или просто сиюминутная блажь величия и низменности? Может, нам лучше вообще больше не быть вместе? А просто разбежаться? Ведь я знаю только своего врага и лгал тебе по поводу нашего врага общего. Твоего брата. И время так жестоко, что, может, лучше нам вообще было не встречаться?
— Это восхитительно и глупо одновременно. Не знаю, когда ты понял свое вранье и когда ты узнал и решился сказать правду, но прошло уже столько времени, что мы… Что нам уже невозможно расстаться просто так.
— Ну почему же, — Нэй усмехнулся. Он неожиданно выпрямился и по ступенькам стал выходить из бассейна.
Он сделал пять или шесть шагов и почти приблизился к двери в апартаменты, когда наконец эльфа ожила и прокричала:
— Нэй Вейн, человек-сошо, не игнорируй меня!
Ну, да, он же должен был дать ей возможность ответить на его правду, что-то сказать, а не дать ему уйти просто так в закат.
— Нэй, — она была уже рядом, но он пока не поворачивался к ней лицом. — Как я сказала, твои мысли глупы и бессмысленны. Нам ведь хорошо вдвоем.
— А что потом? — он повернулся и снова поднялся, чтобы быть с ней на одном уровне — она так пока не научилась делать. — Вот когда мы все-таки найдем твоего врага, твоего брата, вот вдруг найдем того, мысли о котором, точнее, моя ненамеренная ложь, нас и соединила? Но ведь эта погоня, поиски не вечны, и мы когда-нибудь его встретим и убьем. Свернем ему шею или вырвем сердце, но все равно убьем. И что произойдет после этой победы? А что будет потом, через сто, двести, триста лет? Я буду горбатым, ворчливым, морщинистым стариком, со вставной челюстью, бродить по дому с помощью ходулек и кричать на весь дом — и он произнёс дрожащим голосом: «Элли, где моя кашка, я хочу какать!»
— А я в ответ: «Пошел вон, старый пердун»? Так, да?
Они оба улыбнулись.
— Элли, но в самом деле, это ведь правда, грустная, но правда. Я совершенно не знаю, где искать твоего брата! Да и вообще, ты через сто лет забудешь обо мне. Кто я, и кто ты.
— Я о тебе никогда не забуду!
— Да? — он усмехнулся. — Ты вообще через двадцать лет уйдешь в свою столетнюю спячку, и этого не изменить. И я скорее сойду с ума, чем в спокойствии проживу эти сто лет. Если проживу, конечно. А если и проживу, то кем я буду в твоих глазах? Стариком со вставной челюстью? — он вздохнул.
Она улыбнулась:
— Ты слишком далеко заглядываешь, мой друг! Впереди еще целых двадцать лет! Двадцать лет! Целых двадцать лет! И это время стоит того, чтобы прожить его так…
— Чтобы потом не было мучительно больно за зря прожитые годы?
Они все-таки прекрасно понимали друг друга.
— Да, — просто проговорила Элли. — И у нас есть двадцать лет, чтобы найти моего врага, моего брата. Вместе; может, это даже и к лучшему, что ты не знаешь, где он! Потому что вместе искать веселее. Да и твоего врага прижать к ногтю будет легче. Вдвоем, — улыбнулась она и после небольшой паузы решилась: — И главное! Самое главное! Я люблю тебя, Нэй Вейн, мой Принц, мой человек-сошо! Всей душой, всем сердцем, всем телом, всей жизнью! Никогда и никому не говорила этих слов. Но ты достоин и этих слов, и меня, — она улыбнулась и провела по его мокрым коротким волосам.