Бен снова вернулся к тревожным размышлениям. Ему хотелось опровергнуть страшную догадку, но чем дольше он думал о ней, тем более реальной становилась угроза. И тем меньше времени оставалось на то, чтобы как-то разобраться с ней.
Им не сказали, что за груз они перевозили этой ночью. Тюки были компактными и тяжелыми, аккуратно завернутыми и уложенными во вьючные корзины. Их упаковывали другие руки, но, судя по весу и твердости, внутри могли находиться либо тяжелые камни, либо металл.
Бен не верил, что там были камни. При первом взгляде на усилия животных у любого человека возникла бы мысль о свинцовых болванках. Но Синий храм, известный своим поклонением богатству и склонностью к тайным накоплениям, не стал бы перевозить свинец. А значит, число возможных вариантов сокращалось. Хотя тут было кое-что еще…
Когда за несколько часов до темноты обоз покинул местный храм, их сопровождал эскорт из трех дюжин тяжеловооруженных всадников. Это был эскадрон наемников, говоривших между собой на каком-то причудливом диалекте. Бен решил, что их прислали в Синий храм с другой половины света.
В первые часы отряд двигался легко и быстро. Небо грозило бурей, но шторм еще не начинался. Вооруженный эскорт окружал караван со всех сторон; тяглозвери были послушными, и погонщики без труда управляли ими, покачиваясь в седлах шести запасных скакунов. Их путешествие по объездным дорогам, а затем по все более малозаметным тропам проходило на землях храма — во всяком случае так думал Бен, хотя он мог и ошибаться. Такая мощная охрана на территории, подвластной храму, казалась совершенно лишней — если только груз не был очень ценным.
Все эти мысли лишь усиливали его тревогу…
Перед самым наступлением ночи их обоз остановился на небольшой поляне среди низкорослого кустарника и голых камней. Радулеску приказал эскорту остаться в этом месте, а тяглы с шестью погонщиками отправились дальше по едва заметной тропе.
Согласно объявленному плану наемники должны были ждать их возвращения. Шестерым солдатам, приписанным к обозу, велели передать оружие эскорту. Бену и остальным пяти погонщикам было сказано, что мечи и кинжалы им не понадобятся, что они лишь будут мешать при разгрузочных работах.
Офицер Радулеску объяснил это жестко и категорично, повысив голос, чтобы перекричать нараставший ветер. Позади него, молчаливо ожидая, возвышались в седлах грозные кавалеристы.
Когда оружие шести погонщиков было собрано под непромокаемым плащом у небольшого костра, наемники начали распрягать своих скакунов. Тем временем Радулеску повел обоз по неприметной тропе, указывая путь светильником Прежнего мира.
Бен никогда раньше не видел этого жреца-офицера. И насколько он мог судить, другие погонщики его тоже не знали. Радулеску не был офицером кавалерии или пехоты, приписанной к гарнизону местного храма. Бен предполагал, что воинственный жрец принадлежал к самому высшему уровню власти. Возможно, он даже имел отношение к Внутреннему совету, который управлял всеми региональными отделениями Синего храма. Местные офицеры относились к нему с раболепным почтением, хотя его скромная золотисто-синяя форма не имела никаких знаков различия. Бен знал, что это указывало на духовный сан. Тем не менее, Радулеску был опытным всадником и явно привык отдавать приказы в полевых условиях.
Почти полночи люди и животные продвигались по безлюдной местности, везя тяжелый груз. Бен предполагал, что в плетеных вьючных корзинах лежало не только золото. Внутри плотно упакованных бесформенных тюков могли быть самоцветы и ювелирные украшения, драгоценные камни и, возможно, какие-то предметы искусства…
С каждой минутой тревога, терзавшая его, росла и крепла. А ветер и дождь продолжали хлестать небольшой обоз, заставляя животных скользить и спотыкаться на мокрых округлых камнях. Все эти неприятности вызывали брань погонщиков. Бен снова налег всем телом на животное, чей круп находился под его рукой. Он оттолкнул тяглозверя немного вправо — подальше от страшного края, который, изгибаясь, пролегал в опасной близости к тропе.
К изумлению Бена, офицер перешел на легкий галоп и поскакал вперед вдоль правой стороны обоза. Скакун Радулеску быстро продвигался мимо неторопливых тяглов. Свет и тени скользили вслед за холодным светильником, который сжимала рука офицера.
Этот безогненный факел походил на толстый жезл, чья округлая стеклянная головка, непроницаемая для дождя и ветра, сияла ровным и белым светом. Бен видел такие светильники всего пару раз за всю жизнь — они считались огромной редкостью. В этом ровном немигающем свете офицерский плащ Радулеску сверкал, словно был сделан из непромокаемой ткани. Голова под капюшоном оставалась сухой, а не становилась мокрой, как в проклятом шлеме. Из-под плаща слева, будто хвост, торчали ножны широкого меча.
Обогнав обоз, Радулеску развернулся и остановил разгоряченного скакуна. Помахав светильником, он дал понять погонщикам, что здесь им предстояло оставить опасную тропу и отправиться в глубь дикой нехоженой местности.
Солдат, шедший перед Беном, еще раз выругался.
Офицер возглавил обоз, его холодный факел был поднят вверх, указывая путь. Первый погонщик повернул тяглозверя на запад — в противоположную от берега сторону. Бен пошел за ним, как и прежде опираясь на круп животного. Левой рукой, сжимавшей поводья, он потянул за собой второго зверя. Остальные поступили так же.