Свет свечей остался запечатанным в холме — вместе с криками и проклятьями людей. У входа на земле лежал безогненный факел жреца. Бен не стал поднимать светильник. Ему хотелось завернуться в темноту, как в плащ. Поначалу он хотел взять ездозверя Радулеску, но отказался от этой идеи. Бен решил добраться до обрыва своим ходом. Он повернулся и побежал к далекому шуму прибоя.
Этот вид передвижения имел свои недостатки. Через несколько мгновений Бен ударился ногой о камень и налетел на колючий куст. Чтобы не сломать голень или пальцы ног, ему пришлось перейти на быструю ходьбу — в такой темноте можно было получить серьезное увечье. Он двигался на юго-восток, стремясь срезать путь к береговым утесам. Мысленно он перебирал возможности и следствия. Выбранный план казался поверхностным и необоснованным, но на первое время и этого было достаточно.
То, что пугало Бена больше всего, случилось очень быстро. В ночной мгле раздалось мелодичное фырканье дракона — на этот раз справа от него и довольно близко. Очевидно, Радулеску, заточенный в пещере и, возможно, пострадавший от падения с лестницы, догадался отменить охранное заклятье. Как бы там ни было, чудовище преследовало беглеца. Рычание дракона заглушало свист ветра и собственное дыхание Бена. Он слышал треск сломанных кустов и скрежет камней под лапами огромного зверя.
Бен гордился тем, что не имел на теле жира. На коротких дистанциях он мог развивать такую скорость, которую другие люди находили просто удивительной. Однако до линии береговых утесов было далеко, и он знал, что не убежит от дракона. Никто не убежал бы от него — даже по ровной тропе и при свете дня. А теперь была ночь, и Бен в любой момент мог сломать или подвернуть ногу.
Чтобы сбить чудовище со следа, он свернул на восток. Но ужасный зверь по-прежнему преследовал его медлительными огромными шагами. Под мощными лапами сотрясалась земля. Грозное рычание приближалось. Будучи опытным охотником на драконов, Бен дождался момента, когда опаляющее дыхание зверя коснулось его спины, и, быстро сорвав с дорожного плаща последнюю застежку, швырнул его по ветру вверх. Ему хотелось замедлить бег и посмотреть, как подействовала его уловка, но он подавил в себе это желание.
Через несколько шагов Бен понял, что его маневр оказался удачным. Сзади над головой раздался громоподобный рев, и сотрясавший землю топот стих.
Когда погоня возобновилась, Бен находился метрах в двадцати от обрыва. Выбравшись на более ровное место, он припустил что было сил — и едва не упал со скалы, когда перед ним внезапно появился край утеса. Он тут же лег на живот, спустил ноги вниз и начал нащупывать какую-нибудь опору.
Отвесный склон казался гладкой стеной. Вцепившись в острые камни, Бен повис на руках, и только тогда его сандалии царапнули по камню. Как он и предполагал, спуск был трудным, но вполне возможным — особенно для сильных рук и ног. Отыскав опору, Бен разжал пальцы, осторожно присел, затем ухватился за пару выступавших валунов и вновь начал выискивать местечко, куда можно было поставить ноги. Теперь, когда ослепительные молнии могли бы помочь ему осмотреться, они почти пропали. Нащупывая камни и цепляясь за них, Бен медленно спускался по скале. Кроме того, он постепенно смещался в южном направлении. Дракон ничем не выдавал своего присутствия. Вероятно, чудовище отказалось от погони. Или оно затаилось во тьме наверху утеса. Эти твари не зря считались хитрыми и непредсказуемыми.
Молнии больше не сверкали, и рокочущий океан в сотне метров внизу был совершенно невидим. Но Бен посчитал это благоприятным фактором. Ему вполне хватало плеска волн, бившихся о скалы. Вознося молитвы Эрдне и Драффуту, двум самым милосердным богам, он продолжал выискивать опору для рук и ног. Каждый миг ожидая падения, Бен упорно спускался вниз по склону утеса к скрытому во тьме прибою.
ГЛАВА 2
Выйдя на берег небольшого мутного потока, высокий юноша остановился и неуверенно осмотрелся вокруг. Даже средь бела дня, в ярком солнечном свете разглядывая это место, он сомневался, что пришел туда, где прежде находилась деревня. Впрочем, ошибиться он не мог, поскольку ориентиром ему служили горы на востоке.
Он помнил, что большая часть этой территории некогда славилась своими плодородными землями, на которых процветало земледелие и скотоводство. Но так было раньше. Теперь от прежних времен почти ничего не осталось. Вместо чистого и прекрасного Элдона по незнакомому руслу бежал грязный стремительный поток. Он выглядел таким же чужим и неузнаваемым, как и весь этот край. На склонах отдаленных гор появились новые шрамы. Все изменилось, и смущение молодого человека было вполне понятным. Он озирался по сторонам до тех пор, пока его взгляд не наткнулся на остатки мельничного колеса, которые выступали среди высохших стеблей прошлогодней травы.
Из прибрежного песка торчал лишь угол широкой лопасти, но юноша знал, что находилось раньше на этом месте. Он медленно присел рядом с расщепленной деревянной пластиной. В его движениях сквозила стариковская печаль, хотя на вид ему было лет двадцать. Загорелое лицо с неухоженной бородкой еще не имело морщин, однако скорбь в его серых глазах свидетельствовала о том, что они скоро могли появиться.
Лук и колчан, которые покачивались за широкой спиной молодого человека, а также длинный нож в чехле на его боку выглядели так, словно их часто использовали. Он мог быть охотником или воином, отправленным в разведку. Часть его одежды и амуниции была сделана из кожи и вполне могла являться военным снаряжением, но опознавательные цвета были соскоблены и обесцвечены. Волосы были умеренно короткими, словно после солдатской или монашеской стрижки. Кожа на лице и сильных руках потемнела от загара. На поношенном походном плаще зияли дыры.