Интерьер был выдержан в сине-зеленых тонах, если не считать покрытого медью бара, отражающего неровный свет. В одном углу располагалась маленькая сцена, а на каждом столе стояло по толстой, испускающей аромат шафрана свече. Из-за большого количества вьетнамских безделушек это заведение почти не отличалось от растущих как грибы ресторанов нового Сайгона.
— Я пришел не для того, чтобы есть, — сказал Николас. Возможно, это был обман зрения, но помещение показалось ему изогнутым, как раковина наутилуса.
Хоннико едва минуло тридцать, но ее темные, слегка миндалевидные глаза говорили о том, что она старше. Эта женщина, несомненно, обладала обаянием, кроме того, чувствовалось, что она знает, как вести себя в щекотливых ситуациях.
— Вы не похожи на торговца, а поскольку мы никому ничего не должны, то не можете быть и судебным курьером. — Ее глаза раскрылись. — Вы полицейский?
— А что тут может понадобиться полицейскому?
— Понятия не имею.
— Я бы выпил чего-нибудь. — Николас все еще стоял в дверях.
— Пиво подойдет? — спросила Хоннико и зашла за стойку бара. Она была достаточно умна, чтобы понять, что иначе от этого человека не отделается.
— Подойдет. — Линнер сел на стул у бара, его взгляд скользнул по тонким длинным пальцам женщины, которая вынула из холодильника две бутылки пива и открыла их. Вместо того чтобы налить себе, она принялась отпечатывать донышком бутылки мокрые круги на стойке.
— Давно здесь?
Она посмотрела на него:
— Вас интересует ресторан или я?
— Как вам больше понравится.
— Ресторан открыт уже три месяца, но, разумеется, перед этим его около года реконструировали.
— Он ваш?
Хоннико тихо рассмеялась:
— Конечно, нет. Но я не жалуюсь. Кусок хлеба себе зарабатываю.
— Но, думаю, вам этого недостаточно.
— Странное замечание. — Женщина не смогла сдержать улыбку. — Но вы правы. Всегда хочется чего-нибудь большего.
— Вы знаете человека по имени Ван Трак? Нгуен Ван Трак?
— Имя вьетнамское.
— Да.
Она нахмурила брови, как бы показывая, что старается что-то вспомнить.
— К нам постоянно приходят два вьетнамца, но у них другие имена.
— Вы уверены? Нгуен — это вьетнамский эквивалент Джо Смита.
— И все же это имя мне незнакомо. — Женщина отодвинула в сторону свою бутылку. — Так, значит, вы все-таки полицейский.
— Ван Трак должен мне деньги. Чтобы получить их, я следую за ним от самого Сайгона.
Позади Линнера открылась дверь, и разносчик ввез тележку с безалкогольными напитками. Хоннико извинилась, подписала накладную и что-то крикнула в глубь ресторана. Оттуда тотчас же выскочил сгорбленный японец в грязном фартуке и занялся покупками.
— Если этот человек здесь появится, я обязательно скажу ему, что вы его ищите. — Хоннико повернулась к Линнеру: — Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь?
— Вы двигаетесь с грациозностью истинной гейши. — Николас заметил, что доставил женщине большое удовольствие. Он сделал ей очень большой комплимент, и она это оценила.
— Благодарю вас.
Он слез со стула.
— Сколько я вам должен?
— За счет заведения. — Хоннико улыбнулась, но в глазах ее застыло какое-то странное выражение. Может быть, любопытство.
— Вы частично американец?
— Нет, англичанин. Мой отец служил под началом Макартура.
— А мой был военным полицейским, которого оставили здесь после войны. Он так и не вернулся на родину.
Благодаря тому, что у Хоннико и Николаса матери были японки, между ними на мгновение образовалась молчаливая связь. Женщина что-то хотела ему сказать, но в этот момент раздался звонок. В то время, когда она говорила по беспроволочному телефону, он согнулся в традиционном японском поклоне и вышел из ресторана.
В Палм-Бич белое солнце стояло в зените, обжигая лучами водную гладь залива. Королевские пальмы обвисли от жары. Был еще только второй час дня, но Веспер Архам и Лью Кроукер очень устали, так как работали с половины четвертого предыдущего утра.
Для Веспер эта работа фактически началась несколько лет назад. Начав, подчиняясь законам клана, работать на кайсё Микио Оками, Веспер была внедрена в «Зеркало» — сверхсекретное правительственное бюро по расследованию шпионажа и терроризма. Работая там, она обнаружила, что из пентагоновского Управления по научным исследованиям, известного как УНИМО, кто-то выкрал суперновейшее вооружение и продает его на мировом черном рынке оружия. Это были плохие новости как для Америки в целом, так и для Пентагона в частности. Мысль о том, что самое современное экспериментальное американское оружие может оказаться в руках Саддама Хусейна или колумбийского наркотического картеля, ужасала ее. И этот ужас возрос еще больше, когда Веспер обнаружила, что утечку информации из УНИМО организует кто-то внутри «Зеркала». И с тех пор как она узнала, что Леон Ваксман, покойный глава «Зеркала», на самом деле был Джонни Леонфорте, девушка пыталась выяснить, не стояла ли за этими хищениями из УНИМО семья Леонфорте. УНИМО субсидировалось из секретных фондов, а это означало, что конгресс не голосовал по вопросу его финансирования. Фактически УНИМО не существовало. И все-таки кто-то сумел проникнуть сквозь все заслоны и взял из его арсеналов самые лакомые кусочки. Кто же это мог быть?
Чезаре Леонфорте? Да, такое подозрение имело под собой основание, поскольку отец Чезаре, Джонни Леонфорте, имел доступ к УНИМО через «Зеркало». И если старший Леонфорте открыл сыну дорогу к УНИМО, у того вполне хватало ума, чтобы с помощью взяток и вымогательств организовать утечку информации даже теперь, когда Джонни был мертв.
Для Веспер мысль о необходимости прекратить эту утечку из органа национальной безопасности и добиться того, чтобы Чезаре был наказан по закону, превратилась в навязчивую идею. Она, как и все сотрудники «Зеркала», была обманута Джонни Леонфорте, и ей хотелось, чтобы Чезаре заплатил не только за то зло, которое сотворил сам, но и за грехи отца. Чтобы добиться этого, она вновь пошла на государственную службу в Антимонопольный отдел и устроила так, чтобы Лью Кроукера наняли в качестве приставленного к ней независимого оперативника. Это было не так трудно, как могло показаться со стороны. Если знать соответствующие процедуры, можно без особого труда получить скрепленные всеми необходимыми подписями назначения. Старый босс Леон Ваксман — Джонни Леонфорте — был мертв, а Веспер поддерживало несколько человек, для которых оперативник с ее способностями был неоценимым сокровищем. Эти люди занимали такие высокие посты в правительстве, что их слово было почти равносильно слову Божьему.
Оказавшись в АМО, девушка быстро обнаружила, что там уже давно держат на примете компанию, которая была зарегистрирована на Багамах и называлась «Вольто Энтерпрайзес Анлимитед». Компания эта служила, как считали в АМО, каналом для отмывания сотен миллионов грязных денег. И Веспер с трепетом узнала, что человеком, который, как полагали, богател на этих грязных деньгах и стоял за спиной «Вольто», был Чезаре Леонфорте, сын Джонни.
И тогда для Веспер все сошлось один к одному. Она всегда удивлялась, как Джонни Леонфорте сумел так ловко замаскироваться под Леона Ваксмана. Разумеется, у него были великолепно сфабрикованные документы — о прохождении военной службы, метрики, дипломы колледжа и университета и, для пущей убедительности, свидетельство о разводе в штате Виргиния. Кроме того, за границей он сделал себе пластическую операцию. И все же Веспер часто задавала себе вопрос: как Джонни умудрился пройти сложную процедуру проверки, принятую в «Зеркале»?
После небольшого расследования она нашла ответ. Как раз в то время, когда Леонфорте занял этот пост, правительственные учреждения подверглись очередной волне реорганизации. Множество сотрудников низшего звена были уволены, в том числе и занятый неполный день персонал, ответственный за проверку. Вместо них была привлечена Национальная служба безопасности, независимая организация, которая специализировалась на проверке персонала. Просмотрев массу компьютерной документации, Веспер впоследствии обнаружила, что НСБ полностью субсидировалась «Вольто Энтерпрайзес Анлимитед». Неудивительно, что Джонни Леонфорте смог преодолеть тщательно продуманную систему безопасности. В сущности, он весьма хитро замкнул ее на себя, его «проверял» его собственный сын!