«Вот это да, — подумал мальчик. — Чертов братец! Втянул-таки меня в свою грязную игру!»
— За каким чертом тебе понадобилось это дерьмо? — вслух спросил он Чезаре.
— А ты сам не догадываешься? Зарабатываю на жизнь, пока ты, паинька, вертишься вокруг старика!
— Дедушка говорит, что наркотики не входят в сферу нашей деятельности, — проговорил Мик в замешательстве.
— А ты побольше слушай, что там говорит старый пень, — презрительно фыркнул Чезаре. — Да что ты понимаешь в делах, сосунок? Времена меняются, и ты это знаешь, а дед все еще живет старыми воспоминаниями! Ладно, он достоин уважения, но настоящая жизнь проходит мимо него!
Если бы Чезаре сейчас оказался в этой комнате, рядом с младшим братом, а не на другом конце телефонного кабеля, Мик с удовольствием свернул бы ему шею или по крайней мере попытался бы это сделать за такие слова о дедушке. Однако мальчику ничего не оставалось, как только грязно выругаться.
— Не очень-то распускай свой поганый язык, братец, — ухмыльнулся Чезаре. — А теперь слушай меня внимательно. Ты должен вытащить из машины груз наркотиков так, чтобы полицейские этого не заметили.
— Да ты что...
— Ты сделаешь это, поганец! — рявкнул Чезаре. — Или, клянусь, я сам до тебя доберусь и покажу тебе ночь в алмазах!
Мик бросил трубку телефона и постоял какое-то время неподвижно, сжимая кулаки. Потом снова осторожно выглянул в окно. Черт бы побрал этих полицейских собак! Они просидят в своей машине всю ночь, ожидая появления хозяина «форда». Что же делать?
Смеркалось. Когда стрелки часов приблизились к шести, Мик все еще не знал, как поступить. И тут он увидел, что полицейская машина уезжает. Через пару минут ее место заняла другая. Ну конечно! И как это раньше не пришло ему в голову? Они дежурят посменно! Когда будет следующая смена? Пожалуй, в четыре утра, если он правильно все рассчитал. Мик отошел от окна, приготовил себе незатейливый ужин из тех скудных продуктов, что нашел в холодильнике, и улегся спать. Он проснулся в час ночи, потом в три часа и начал наблюдать за полицейскими. Ближе к четырем утра машина тронулась с места и медленно уехала по пустынной улице. Как только она свернула за угол, Мик рванулся к «форду» с ключом наготове. Моментально открыв багажник, он схватил груз, захлопнул крышку багажника и со всех ног рванулся прочь.
По идее, он должен был с облегчением отдать наркотики разъяренному до предела Чезаре, однако на деле все оказалось совсем наоборот. Войдя в дом, Мик почувствовал, как внутри у него все кипело от возмущения. Беглым взглядом окинув пакетики с наркотиками и убедившись в их целости и сохранности, Чезаре отодвинул их в сторону, обнял брата за плечи и притянул его голову к себе, чтобы поцеловать в макушку.
— Ну, малыш, — сказал он, — должен признаться, ты отлично поработал! Вот не ожидал от тебя такой прыти!
— Отвяжись ты! — Мик со злостью замахал руками, посмотрел, нет ли рядом матери и Джеки, и, с трудом сдерживая гнев, заорал на брата: — Сукин ты сын, если еще раз попробуешь втянуть меня в свои грязные делишки с наркотиками, я тебе яйца оторву!
От неожиданности Чезаре вместо того, чтобы рассердиться, громко рассмеялся. Чудеса! Ему грозит недоносок, который вместо того, чтобы драться на улице, вечно сидит у престарелого деда. Все его угрозы просто на смех курам.
— Попридержи язык! Чего ты орешь? Хочешь, чтобы женщины нас услышали? — примирительно сказал Чезаре, все еще улыбаясь.
Мик отлично знал своего брата. Старший ни в грош не ставил ни мать, ни сестру. Когда речь шла о деле, ему было наплевать, что эти бабы о нем подумают. Однако он боялся, как бы о наркотиках не пронюхал дед. Вот кто не пощадил бы его за это!
— Где деньги? — резко спросил Мик.
— Ах, да, конечно, я обещал тебе еще двадцать долларов.
Чезаре вынул из кармана пачку банкнот и протянул брату бумажку: — Вот твоя двадцатка.
Но Майк отрицательно помотал головой:
— Я заработал больше!
— Интересно, каким это образом?
— Дельце оказалось слишком опасным. Мне пришлось спасать твое дерьмо от полицейских, так что гони еще деньжат.
Чезаре с нескрываемым изумлением посмотрел на мальчика и увидел, что тот не шутит. В душе он понимал, что Мик прав, однако, засмеявшись, сказал:
— Это твои трудности. Сколько я тебе обещал, столько и дал!
Мик нахмурился:
— Интересно, что скажет дедушка, если узнает о твоих делишках с наркотой.
— А то ты не знаешь, что он скажет, поганец ты этакий? — Глаза Чезаре полыхнули недобрым огнем. — Ах ты, маленький вымогатель!
Однако ему пришлось полезть в карман и достать еще пару двадцатидолларовых бумажек.
— На, салага, да не трать все сразу!
— Так-так, восемьдесят долларов, — пробормотал дедушка Чезаре, разглядывая банкноты, выложенные Миком на стол в офисе, в котором сильно пахло формальдегидом, сигаретным дымом и потом.
В течение последних трех часов мальчик внимательно наблюдал за тем, как его дед вел сложные переговоры со своими союзниками и врагами относительно передела зон влияния разных бандитских группировок. Ситуация осложнялась возросшим преследованием со стороны полиции города.
После мучительно долгого обсуждения соглашение наконец было достигнуто, но оно все же устраивало не всех. Самыми ярыми противниками идеи создания так называемых «нейтральных» зон, не подчинявшихся ни одной семье, и служивших в качестве буферов, выступали смуглолицый Франк Видзини и толстяк Тони Пентаньели. Сдержанно-нейтральную позицию заняли Пол Варио, контролировавший аэропорт Кеннеди, и Черный Пол Маттачино, который, подобно дедушке Чезаре, занимался страховым бизнесом и пожарной охраной. К ним присоединился и венецианец, дон Энрико Гольдони, занимавшийся незаконным импортом-экспортом. Они считали, что этого сладкого пирога вполне хватит на всех даже в том случае, если будут созданы «нейтральные» зоны.
Победило дедушкино мастерство ведения переговоров при солидной поддержке Джино Скальфы, главы одной из семей восточного Нью-Йорка. Именно к нему пошел в свое время дедушка Чезаре, когда только что перебрался с семьей из района «ямы» в Парк Озон.
Чувствуя страшное напряжение, которым сопровождалось заседание, Мик прислуживал собравшимся за столом, подавал кофе, сигареты, выпивку и с изумлением наблюдал тонкую игру деда на слабостях каждого из главарей группировок. Наконец дело было сделано, и все ушли.
— Открой-ка окно, — сказал старик, — здесь душно!
Мик послушно распахнул створки, и дедушка с наслаждением втянул в себя струю свежего воздуха.
— Что-то не очень все это весело, — пробормотал он себе под нос.
— О чем ты, дедушка? — спросил мальчик, наливая немного анисовой водки в хрустальную рюмку.
Чезаре медленным движением взял в руки рюмку, разглядывая игру света на ее гранях, и с наслаждением потянул носом.
— Вот запах, который вызывает во мне желание жить!
Он осушил рюмку и снова вздохнул.
— Запомни мои слова, Мики, есть запах, который будоражит сильнее всего на свете, сильнее даже, чем запах женщины, — я говорю о запахе страха! Это самый главный из всех запахов.
Он взглянул на банкноты, лежавшие на столе:
— Так что ты хочешь делать с этими деньгами?
Мик был рад, что дед не спросил его, откуда он добыл восемьдесят долларов.
— Я хочу вложить их в дело, — поспешно сказал он.
— Разве у тебя нет счета в банке?
— Пусть дураки кладут деньги в банк! — сказал Мик. — А я хочу вложить их в твое дело!
Мик предложил деду еще немного анисовой, но тот отказался, встал, потянулся всем телом и надел шляпу.
— Пойдем, я тебе кое-что покажу. Возьми свои деньги с собой.
Старик любил водить машину. У него был изумрудно-зеленый «кадиллак» в очень неплохом состоянии, имелся, конечно, и шофер, но он все же предпочитал сам садиться за руль. Дед всегда говорил, что доступность автомобиля и отличные дороги — одни из самых привлекательных черт Америки. С возрастом ему все больше нравилось водить «кадиллак», и только Мик догадывался, что самостоятельное вождение автомобиля было очень важным для деда, потому что давало ощущение жизни.