Веера опять задвигались взад и вперед, расшивая воздух калейдоскопом красок и стежков.
И снова разошлись.
Фредди исчез.
— Фредди! — закричала Дороти-Энн. — Фредди! Фредди!
Она почувствовала, что ее кто-то трясет, и чей-то голос прорвался сквозь плотное, похожее на вату, покрывало сна.
— Проснись, давай же, детка. Тебе приснился плохой сон.
— Фредди! — Дороти-Энн резко села в кровати. Сердце бешено билось, она чувствовала, как кровь сумасшедшими толчками переливается в венах, и огляделась дикими глазами. — Куда он ушел? Он был здесь!
— Все в порядке, — негромко успокоила ее Венеция, пододвинувшая кресло к кровати и так проведшая ночь, причем ее платье от Иси Мияке ничуть не пострадало от того, что в нем спали. — Это всего лишь сон.
Дороти-Энн потрясла головой, словно намереваясь прочистить мозги.
— Но… все казалось таким реальным!
Венеция засмеялась.
— Похоже, судя по тому, как ты молотила тут все вокруг. Детка! Я впервые услышала о женских поллюциях!
Дороти-Энн хмуро посмотрела на нее:
— Что… ты имеешь в виду?
— Ты так вертелась, словно занималась любовью. Ради Бога! Не смущайся ты так. Это все снотворное. Доктор Нури предупредил меня, что ты можешь повести себя странно.
Вдруг острая боль пронзила внутренности Дороти-Энн. Ее лицо сморщилось от сильного страдания.
— О Боже! — выдохнула она.
— Лапочка! — встревожилась Венеция. — Что случилось?
— Я… не знаю…
Живот Дороти-Энн снова конвульсивно дернулся, она обхватила себя руками, стараясь не кричать.
Венеция вскочила на ноги, откинула одеяло и подняла ночную рубашку Дороти-Энн.
Ей хватило одного взгляда.
У Дороти-Энн началось сильнейшее кровотечение.
Венеция схватила телефон, стоящий у кровати, и набрала домашний номер доктора Нури, который тот нацарапал на своей визитной карточке. Она нетерпеливо меряла шагами комнату, дожидаясь, пока на том конце ответят.
«Ну, давайте, — внушала она, — ну снимите же трубку, кто-нибудь…»
После шестого гудка трубку сняли.
— Алло? — сонно пробормотал голос.
— Доктор Нури? Говорит Венеция Флуд. — Она взглянула на Дороти-Энн, потом отвернулась и прикрыла микрофон рукой. — Вам лучше приехать сюда как можно скорее. Я думаю, что у миссис Кентвелл выкидыш.
Венеция словно тигрица металась по комнате ожидания. Она ненавидела больницы, даже такие просторные, как современный Маунт Олив Медикал Сентер. К тому времени, как появился хирург, женщина уже раз десять позвонила по своему сотовому телефону, и все впустую.
Все еще никаких новостей о Фредди.
А теперь еще и это.
Доктор Чолфин, хирург, даже не сменил своей зеленой формы, и Венеция бросилась к нему, едва он вошел в дверь.
— Как она, доктор?
— Миссис Кентвелл в послеоперационной реанимации. Теперь можете успокоиться. С ней все будет в порядке.
— Слава Богу. — От облегчения Венеция выдохнула так, что у нее закружилась голова. — Это первая хорошая новость за последнее время. Есть проблемы?
— Некоторые. — Казалось, доктор колеблется. — Насколько вы близки с ней?
Венеция посмотрела ему прямо в глаза.
— Очень. Мы почти как сестры, а что?
— Мне хотелось бы, чтобы рядом с ней кто-то был, когда я скажу ей.
Венеция произнесла едва слышно:
— О чем? О том, что она потеряла ребенка?
— И об этом тоже. — Врач кивнул. — Но главное о том, что нам пришлось провести экстренное удаление матки. Вот почему мы так долго возились.
Негритянка в ужасе смотрела на него.
— Господи Иисусе.
Она, вся дрожа, опустилась в одно из оранжевых пластиковых кресел. О выкидыше она догадывалась, но удаление матки? Это просто невозможно представить.
— Неужели ей мало досталось? — отстраненно произнесла она.
Врач не ответил.
— Сначала, пропал самолет ее мужа. Предположительно он потерпел аварию в Скалистых горах. Потом выкидыш. А теперь это! Сколько еще она сможет вынести?
Голос врача зазвучал негромко.
— Если это может служить утешением, то скажу, что могло быть куда хуже.
Венеция резко вскинула голову.
— Что вы имеете в виду?
— Мы обнаружили опухоль яичника и сразу ее удалили.
Венеция нахмурилась.
— Я не понимаю. — Она выглядела смущенной. — Опухоль яичника.