«Какая глупость с моей стороны, — одернул он себя, — все отлично. Со мной ничего не случится».
Постепенно Кентвелл успокоился. Его сердце замедлило бешеный ритм, и казалось, дурные предчувствия отступили от него.
И тут раздалось громкое крак! и маленький самолетик завалился вправо.
Фредди вцепился в ручки кресла. Ноутбук фирмы IBM рухнул на ковер, и по всему салону полетели упавшие вещи.
Какого черта?
Самолет медленно выпрямился.
У Фредди тряслись руки, когда он нажимал кнопку внутренней связи.
— Что случилось? — его голос звучал хрипло.
— Прошу прощения, мистер Кентвелл, — спокойно ответил пилот, так спокойно, словно он ставил машину в гараж. — Мы шли на автопилоте, когда это произошло, а теперь перешли на ручное управление. И все-таки вам не помешает пристегнуть ремень безопасности.
— Но…
— Просто болтанка, сэр. Беспокоиться не о чем.
Фредди пристегнулся. «Просто болтанка, — повторил он про себя. — Не о чем беспокоиться…».
И тут это произошло снова. Еще одно крак! но на этот раз громче, чем в первый. Самолет снова завалился, теперь уже влево. И вместо того, чтобы выпрямиться, он продолжал снова и снова закручивать спираль, словно подчиняясь дьявольской пляске.
Сердце колотилось у Фредди в горле. Он не мог понять, что же пошло не так. Машина всегда была в отличном состоянии. Механики регулярно ее осматривали. На «лирджет» не жалели денег.
И тут вдруг он осознал наступившую тишину… внезапную, ужасную тишину.
Двигатели не работали, и без их помощи самолет теперь не стремился вперед, а свободно падал, несясь сквозь ночь, посвистывая, как завывает падающая бомба. Все время вниз, вниз, вниз, и Фредди понял, что это его последний полет. И он не смог сдержать подступивший к горлу крик.
2
Дороти-Энн в одиночестве стояла на крыше. Здесь наверху, сорока тремя этажами выше улицы, резкий ветер хлестал ее, и несмотря на кашемировую шаль, окутывающую молодую женщину, холод пронизывал ее до костей.
Прошло много времени с того момента, когда туман, принесенный тихоокеанским ветром, укрыл Золотые ворота. Опустилась ночь. Алькатрас, Тибурон, Сосалито, даже великолепный мост-щеголь, повисший над бухтой, все эти огни приглушило непроницаемое серое покрывало, сквозь которое печально доносились гудки, словно моряки с затонувших кораблей взывали к людям из полных призраков глубин.
Вдали, над перилами, опоясывающими террасу, появлялись и исчезали окна небоскребов финансового квартала, будто проглядывая сквозь медленно движущиеся шторы. Здесь ей не составляло труда представить себя плывущей в призрачной гондоле, что скользит в воздухе над мрачно освещенным покинутым жителями огромным городом. Этот образ поражал красотой и пугал, словно оперные декорации, которые вдруг вспомнились ей после прошедшего И наполовину забытого сна, но это не волновало Дороти-Энн. Это ее здание, ее собственное. Благодаря ему она оставила еще один след в небе города, а ее опоясывающая весь земной шар империя поднялась еще на одну ступень.
Подобно привидению она скользнула к южной стороне террасы, мимо освещенных скользящих дверей пентхауса. Туман клубился вокруг нее, воздушные змеи прикасались к ней и тут же превращались в ничто, стоило только притронуться к ним.
Дороти-Энн немного постояла там, глядя на юг, в направлении аэропорта, как будто одним усилием воли могла вызвать из мглы вертолет Фредди и аккуратно посадить его на крышу небоскреба.
Странно, но подобному вечеру удается причудливым образом очаровать даже непривычного к мечтаниям среди дня реалиста. Стоя здесь, под острыми ударами влажного ледяного ветра, Дороти-Энн могла бы поклясться, что это колдовство придумано исключительно ради ее удовольствия.
Глупая мысль, но в такой неземной обстановке ничто не казалось невозможным и ни один каприз — чересчур сумасбродным. Даже женщине, обеими ногами твердо стоящей на земле. А таковой и была Дороти-Энн, что могли бы подтвердить множество ее знакомых и несколько близких друзей. Она практична и убийственно резка.
И к тому же потрясающая красавица.
Дороти-Энн Кентвелл исполнился тридцать один год. Пшенично-золотые волосы она убрала во французский пучок ради торжественного открытия. Сияющие, словно драгоценные камни, глаза цвета морской волны, по-настоящему красивые губы, упрямый подбородок и профиль, словно сошедший с камеи. Ростом в пять футов и десять дюймов[1], стройная — никто не назвал бы ее чувственной, она обладала тонкой талией и длиннющими ногами.