Таким образом, военные принципы, которых придерживались новые германские вожди, были полной противоположностью оборонческой стратегии ведущих западных демократий, которые считали, что войны можно избежать. В то же время сами борцы против Версаля — Гитлер и его окружение — отнюдь не выступали на мировой арене с угрозами по отношению к Западу. Во внешней политике они в полной мере использовали новый фактор международных отношений — противоречия СССР и западного мира.
Берлинские политики весьма эффективно разыгрывали «советскую карту». Выступая с антикоммунистических позиций, Гитлер всячески стремился изобразить Германию в качестве бастиона западного мира против набирающей индустриальную мощь Советской России. Фашистские руководители и дипломаты уверяли, что Германия вооружается только ради обеспечения своей безопасности и ограждения других европейских государств от «угрозы большевизма». Так, 18 декабря 1935 года Гитлер заявил польскому послу в Берлине, что единственное его желание — препятствовать «продвижению России на Запад», что он «за солидарность стран Европы, но она не должна идти дальше польско-советской границы… Как можно связать себя с Советской Россией, которая проповедует мировую революцию?».
В то же время своим приближенным он говорил иное: «Мне придется играть в мяч с капитализмом и сдерживать версальские державы при помощи призрака большевизма, заставляя их верить, что Германия — последний оплот против красного потопа. Для нас это единственный способ пережить критический период, разделаться с Версалем и снова вооружиться». По мнению английского социолога Зимана, нехитрые уловки фюрера обеспечили ему полный успех, ибо тот, кто хотел быть обманутым, оказался обманутым. Антикоммунистическая пропаганда убедила европейцев в приемлемости диктатуры Гитлера и в том, что Германии — оплоту против большевизма — следует разрешить усиливать свою мощь.
Важным шагом на пути дезинформации мировой общественности стала польско-германская Декларация о неприменении силы от 26 января 1934 года. Германо-польское сближение было выгодно Берлину для нарушения системы французских союзов в Европе. Оно отдаляло Польшу от ее традиционной покровительницы Франции и втягивало польское руководство в фарватер агрессивной антисоветской политики гитлеровской Германии. Не случайно фашистские лидеры не раз обсуждали с польскими руководителями планы совместного нападения на СССР. Например, во время визита Геринга в Польшу в 1935 году, тот предложил польскому диктатору Пилсудскому возглавить объединенные польско-германские силы в войне против СССР. Предложение было встречено с восторгом.
Антисоветская риторика вождей Третьего рейха была направлена, прежде всего, для воздействия на Англию. Гитлер, считавший Британию «естественным союзником», исходил из того, что Англия хочет видеть сильную Германию в противовес быстрому усилению России. Заигрывая с Великобританией, фюрер стремился расшатать англо-французский союз — важнейшую потенциальную силу, способную пресечь милитаристский курс Германии.
Гитлер не просчитался, когда, введя в марте 1935 года всеобщую воинскую обязанность, он не встретил противодействия Великобритании. Прибывшему в Берлин английскому министру иностранных дел А. Идену Гитлер заявил, что, вооружаясь, Германия оказывает огромную услугу Европе, защищая ее от зла большевизма. Более того, Англия фактически пошла по пути поощрения милитаристских устремлений Германии. Уже 18 июня 1935 года английское правительство, возглавляемое Болдуином, подписало англо-германское морское соглашение. Оно открывало для Германии возможности значительного увеличения военно-морских сил. Лондон сделал этот шаг без согласования со своей главной союзницей по Первой мировой войне — Францией. По воспоминаниям Риббентропа, «Гитлер был счастлив, как никогда». Еще бы, это соглашение фактически легализовало бесконтрольное перевооружение Третьего рейха и поощряло его руководство на дальнейшее нарушение международных обязательств.
В отличие от Великобритании, Франция и Чехословакия были менее склонны верить защитнику Европы от «зла большевизма». После введения в Германии всеобщей воинской обязанности они стали искать новых союзников и подписали в том же году договоры о взаимопомощи с СССР. Тексты этих двух договоров почти идентичны. Исключение представляла лишь ст. 2 протокола о подписании советско-чехословацкого договора, в которой отмечалось, что участники договора окажут помощь друг другу только в том случае, если Франция придёт на помощь государству, ставшему жертвой агрессии. Эта оговорка была сделана для того, чтобы не оставить советскую страну один на один с агрессором. Советский Союз взял обязательство прийти на помощь и оказать всяческую поддержку Чехословакии при условии, если ей окажет помощь Франция. Тем самым выполнение условий советско-чехословацкого договора ставилось в зависимость от поведения Франции.