Между тем мы распорядились расширить и реорганизовать авиацию береговой обороны, предоставив ей большие преимущества в отношении укомплектования ее летным составом и самолетами. Мы планировали к июню 1941 года увеличить ее силы на 15 эскадрилий, причем в их состав должны были войти все 57 американских самолетов дальнего действия «каталина», которые мы рассчитывали получить к концу апреля. Отказ Южной Ирландии от какого бы то ни было сотрудничества с нами вновь гибельно отразился на наших планах. Мы спешно строили новые аэродромы в Ольстере, в Шотландии и на Гебридских островах.
Эти тяжелые условия продолжали существовать, причем в некоторых случаях они еще более осложнились. Мертвая хватка магнитной мины была ослаблена и не смогла полностью удушить нас лишь благодаря успехам английских ученых и изобретателей, чьи достижения претворялись в жизнь неустанным трудом 20 тысяч преданных своему делу людей, имевших в своем распоряжении около тысячи суденышек, оборудованных множеством странных на вид аппаратов.
Все наши суда, проходившие вдоль восточного побережья Англии, подвергались постоянной угрозе со стороны германских легких бомбардировщиков или истребителей, и поэтому их передвижения были сильно ограничены и сокращены. Лондонский порт, который во время первой мировой войны считался абсолютно необходимым для нашего существования, функционировал только на одну четверть своей пропускной способности. Ла-Манш фактически представлял собой театр военных действий. Воздушные налеты на Бристоль и на порты, расположенные на реках Мереей и Клайд, серьезно осложняли работу этих единственных оставшихся крупных торговых портов. Ирландское море и Бристольский залив были закрыты для навигации, или же передвижение по ним было крайне затруднено. Любой эксперт, которому годом раньше были бы представлены на заключение условия, существовавшие в настоящее время, признал бы наше положение безнадежным.
Это была борьба не на жизнь, а на смерть.
Самые масштабы и сложность наших защитных мероприятий – эскортирование караванов, отвлечение внимания противника, размагничивание мин и передвижения наших судов в обход Средиземного моря, увеличение большинства рейсов как по расстоянию, так и по времени, задержки в портах из-за бомбежек и затемнений – все это сокращало оперативные возможности нашего судоходства в еще большей мере, чем фактические потери тоннажа.
Вначале военно-морское министерство прежде всего заботилось, конечно, о благополучной доставке судов в порты и считало показателем своих успехов минимальное число потопленных судов. Но теперь этот критерий уже не годился. Мы все сознавали, что само существование страны и успех ее военных усилий в равной мере зависят от количества импорта, благополучно доставленного в порты.
В середине февраля я писал в своем меморандуме военно-морскому министру:
«Я вижу, что в феврале в порты прибыло менее половины того количества судов с грузами, которые прибыли в январе».
Нажим противника непрерывно возрастал, и потери нашего судоходства угрожающе превышали размеры нового строительства судов. Огромные ресурсы Соединенных Штатов вступали в строй еще медленно. Мы не могли ожидать в будущем таких больших и неожиданных сюрпризов, как флот, доставшийся нам весной 1940 года после оккупации Норвегии, Дании и Нидерландов. Кроме того, количество поврежденных судов значительно превышало наши возможности в отношении ремонта, и с каждой неделей скопление судов в наших портах увеличивалось, а наше положение становилось все более затруднительным. В начале марта у нас скопились поврежденные суда общим тоннажем свыше 2 600 тысяч тонн, из коих суда тоннажем около 930 тысяч тонн ремонтировались в момент погрузки, а остальные суда, тоннаж которых составлял почти 1700 тысяч тонн, стояли на приколе в ожидании ремонта. Для меня поистине было почти облегчением перейти от этого вынужденного мучительного бездействия к энергичным мероприятиям военного характера, хотя и оказавшимся неудачными по своим результатам. С какой готовностью я предпочел бы настоящую попытку вторжения в Англию этой бесформенной, не поддающейся измерению угрозе, которая выражалась в картах, диаграммах и статистических данных!
Еще 4 августа 1940 года я предложил военно-морскому министерству перевести командование западными подступами из Плимута на реку Клайд. Это предложение встретило сопротивление, и лишь в феврале 1941 года ход событий вынудил военно-морское министерство согласиться перевести его на север. Вместо реки Клайд была выбрана река Мереей, что было совершенно правильным решением, и 17 февраля адмирал Нобль обосновался в Ливерпуле в качестве главнокомандующего западными подступами. Командующий авиацией береговой обороны главный маршал авиации Боухилл работал в самом тесном контакте с ним. Вскоре новый объединенный штаб приступил к работе, и начиная с 15 апреля оба командования слились в единый мощный орган, находившийся под оперативным контролем военно-морского министерства.
Новый год начался жестокими и почти непрерывными штормами. Они нанесли громадный ущерб нашим старым судам, которые мы вынуждены были использовать для океанских рейсов, несмотря на их ветхость. 30 января 1941 года Гитлер выступил в Берлине с речью, в которой он угрожал нам гибелью, уверенно ссылаясь при этом на захлестывавшие нас со всех сторон комбинированные атаки военно-воздушных и военно-морских сил, с помощью которых он надеялся обречь нас на голод и капитуляцию.
«Весной, – заявил он, – на море начнется подводная война, и они поймут, что мы не спали. Авиация также сыграет свою роль, и все наши вооруженные силы так или иначе заставят их принять решение».
Помимо подводной войны, которую немцы вели против нас, мы несли в это время серьезный урон в результате рейдов мощных германских крейсеров. Выше уже говорилось о нападении крейсера «Шеер» на караван судов в ноябре 1940 года, когда он потопил наш доблестный «Джёрвис Бей». В январе «Шеер» находился в южной части Атлантики, направляясь к Индийскому океану. За три месяца он потопил 10 судов общим тоннажем 60 тысяч тонн, а затем сумел вернуться в Германию. Он прибыл туда 1 апреля 1941 года. Нам не удалось развернуть против него те мощные силы, которые за год до этого выследили «Графа Шпее». Крейсер «Хиппер», который прорвался в Атлантический океан в начале декабря 1940 года, укрывался в Бресте. В конце января линейные крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», наконец-то отремонтированные после повреждений, нанесенных им в Норвегии, получили приказ совершить рейд в Северной Атлантике, в то время как «Хиппер» должен был атаковать суда, следующие из Сьерра-Леоне. Во время первой попытки прорваться эти линейные крейсера под командованием адмирала Лютьенса едва не были разгромлены нашим флотом метрополии. Их спасли густые туманы, и 3 февраля им удалось незамеченными пройти через Датский пролив. В то же время «Хиппер» вышел из Бреста и направился на юг.
8 февраля два германских линейных крейсера, контролировавшие маршрут на Галифакс, заметили приближавшийся караван английских судов. Германские корабли разошлись в стороны, чтобы напасть на караван под разными углами. Внезапно, к своему изумлению, они обнаружили, что караван эскортируется линкором «Рэйнлис». Адмирал Лютьенс немедленно отказался от боя. В полученных им основных инструкциях указывалось, что он должен избегать столкновений с равным противником, каковым должен был считать любой из английских линкоров, вооруженных 15-дюймовыми орудиями. Его осторожность была вознаграждена тем, что 22 февраля он потопил пять судов из состава каравана, шедшего в заграничный рейс. Опасаясь ответных действий с нашей стороны, он перешел в район дальше к югу, где встретил 8 марта караван, шедший из Фритауна. Но здесь он снова натолкнулся на сопровождавший этот караван линкор «Малайя» и вынужден был ограничиться тем, что вызвал для нападения на караван подводные лодки, которые потопили пять судов. Проявив себя в этом районе, он снова вернулся в западную часть Атлантического океана, где на этот раз одержал крупнейшую победу. 15 марта он перехватил шесть шедших порожняком танкеров, оторвавшихся от каравана, который направлялся в заграничный рейс, и либо потопил, либо захватил все шесть. На следующий день потопил еще десять судов, в основном из состава того же каравана. Таким образом, только за эти два дня он уничтожил или захватил суда общим тоннажем свыше 80 тысяч тонн.
Но к нему приближался «Родней», который эскортировал караван, направлявшийся в Галифакс. Адмирал Лютьенс решил, что он достаточно подвергался риску и может похвастаться весьма крупными достижениями. Утром 22 марта его корабли вошли в Брест. За два месяца, в течение которых «Шарнхорст» и «Гнейзенау» совершали свои рейды, они потопили или захватили 22 судна общим водоизмещением 115 тысяч тонн. Тем временем «Хиппер» напал около Азорских островов на шедший обратно в Англию из Сьерра-Леоне караван, к которому еще не успели присоединиться эскортные корабли. В результате ожесточенной атаки, длившейся целый час, он уничтожил 7 из 19 судов, не сделав даже попытки подобрать оставшихся в живых членов экипажа, и через два дня вернулся в Брест. Эти потери, не говоря о тех, что причиняли нам подводные лодки, были для нас очень тяжелы.