Как ни странно, но до начала войны не было решено, на каком участке фронта должны находиться наши войска. Однако предполагалось, что они будут действовать к югу от Лилля. Это было подтверждено 22 сентября. В середине октября четыре английские дивизии, сведенные в два армейских корпуса, заняли свои позиции на франко-бельгийской границе. Для этого пришлось преодолеть расстояние в 250 миль по шоссейным и железным дорогам от отдаленных портов. Из трех пехотных бригад, прибывших отдельно в течение октября и ноября, была образована в декабре 1939 года 5-я дивизия. В январе 1940 года прибыла 48-я дивизия, а затем в феврале – 50-я и 51-я и в марте – 42-я и 44-я. Общая численность составила десять дивизий. По мере увеличения численности наших войск мы занимали новые позиции. Мы, конечно, нигде не находились в соприкосновении с противником.
Когда английские экспедиционные войска достигли назначенных позиций, они нашли там почти готовый искусственный противотанковый ров вдоль линии фронта и на расстоянии тысячи ярдов друг от друга большие и плохо замаскированные доты, откуда можно было открывать фланкирующий огонь вдоль рва из пулеметов и противотанковых орудий. Было установлено также сплошное проволочное заграждение. Значительную часть этой странной осени и зимы наши войска потратили на усовершенствование сооруженной французами обороны и организацию своего рода линии Зигфрида. Несмотря на холод, дело продвигалось быстро. Аэрофотосъемка показывала, с какой скоростью немцы протягивают свою линию Зигфрида на север от Мозеля. Несмотря на многие преимущества, которые они имели, как, например, близость ресурсов и применение принудительного труда, мы не отставали от них. К началу майского наступления 1940 года наши войска закончили сооружение 400 новых дотов. Был вырыт противотанковый ров длиной сорок миль и установлена масса проволочных заграждений. Очень многое требовалось для обслуживания линии коммуникаций, простиравшейся до Нанта. Мы создали огромные склады, улучшили дороги, проложили железную дорогу длиною в сто миль, протянули густую сеть подземного кабеля и почти закончили строительство нескольких блиндажей с ходами для штаба корпуса и командования армии. Было создано около пятидесяти новых аэродромов, улучшены или заново построены стартовые дорожки, для чего потребовалось более пятидесяти тысяч тонн бетона.
Над всем этим наша армия потрудилась основательно. Для приобретения опыта командование попеременно посылало бригады на участок французского фронта возле Меца, находившегося в соприкосновении с противником: там по крайней мере иногда действовали патрули. Все остальное время наши солдаты были заняты боевой подготовкой. Это, конечно, было необходимо. Когда началась война, подготовка наших войск была гораздо ниже той, которую имела армия сэра Джона Френча четверть века назад. На протяжении нескольких лет солдаты не проходили в Англии никакой серьезной подготовки. Регулярная армия была недоукомплектована на двадцать тысяч человек, в том числе на пять тысяч офицеров. Недостаточно обдуманное, хотя и проведенное в благих целях, увеличение в два раза территориальной армии в марте 1939 года и создание в мае того же года милиции потребовали от регулярной армии выделения массы инструкторов. Зимние месяцы во Франции были использованы до предела, и любая программа боевой подготовки тесно переплеталась с фортификационными работами, имевшими первостепенное значение. Нет никакого сомнения, что за время предоставленной нам передышки боеспособность нашей армии заметно возросла. Несмотря на тяжелый труд и отсутствие боевых действий, ее моральное состояние и боевой дух повысились.
В тылу фронта на складах, расположенных вдоль линии коммуникаций, была накоплена масса военного имущества и боеприпасов. Запасы на десять дней были сделаны между Сеной и Соммой и еще на семь дней севернее Соммы. Эти последние спасли армию после прорыва немцев. Постепенно, ввиду затишья, начали пользоваться и другими портами к северу от Гавра. Дьеп стал госпитальной базой, Фекан – базой боеприпасов. А к концу мы в общей сложности стали пользоваться тринадцатью французскими портами.
Трудно оценить преимущества, которые имеет правительство, не связанное никаким законом или договором, по сравнению со странами, развивающими военные усилия только после того, как преступление совершено. Эти преимущества колоссальны. С другой стороны, если победа агрессоров не является полной и окончательной, может наступить день расплаты. Гитлер, не связанный никакими ограничениями, за исключением ограничений, вытекающих из превосходства сил, мог нанести удар, когда и где хотел. Но две западные демократические страны не могли нарушить нейтралитет Бельгии. Самое большее, что они могли сделать, – быть готовыми прийти на помощь, когда их призовут бельгийцы, а вполне возможно, что это могло произойти только тогда, когда уже будет слишком поздно. Несомненно, если бы английская и французская политика в течение пяти довоенных лет имела мужественный и решительный характер, свято придерживаясь договоров и пользуясь одобрением Лиги Наций, Бельгия могла бы присоединиться к своим старым союзникам и допустила бы создание единого фронта. Это неизмеримо укрепило бы безопасность и, пожалуй, могло бы предотвратить катастрофы, которые последовали.