Я горячо сочувствовал финнам и поддерживал все предложения, направленные им на пользу. Я был рад этим новым и благоприятным настроениям, считая, что они помогут нам добиться крупного стратегического преимущества перед Германией, которая таким образом оказалась бы отрезанной от важных для нее источников железной руды. Если бы Нарвик стал своего рода союзной базой снабжения финнов, несомненно, было бы нетрудно помешать немецким кораблям грузиться там рудой и беспрепятственно плыть по коридору в Германию. Если бы удалось урегулировать вопрос с норвежцами и шведами, то более значительные меры потребовали бы меньше усилий. Внимание военно-морского министерства в тот момент было приковано к большому и мощному русскому ледоколу, который отправился из Мурманска в Германию якобы для ремонта, а вероятнее всего – для расчистки фарватера, затянутого сейчас льдом балтийского порта Лулео, на предмет приема немецких кораблей, приходивших за рудой. Я снова предпринял попытку добиться согласия на простейшую и бескровную операцию минирования норвежского коридора, тем более что подобный прецедент был установлен в Первую мировую войну. Поскольку этот вопрос имеет и моральную сторону, я считаю нужным изложить его в той окончательной форме, в какой я его представил после длительных размышлений и обсуждения.
Норвегия. Перевозка железной руды
Замечания военно-морского министра
16 декабря 1939 года
1. Действенное прекращение перевозки железной руды из Норвегии в Германию было бы равносильно крупной наступательной военной операции. В течение многих предстоящих месяцев у нас не повторится такая прекрасная возможность уменьшить ущерб и разрушения, причиняемые войной, или даже, возможно, ослабить то ужасное кровопролитие, которое начнется, когда столкнутся главные силы армий.
2. Перевозка железной руды из Лулео (в Балтийском море) уже приостановилась из-за льда, и надо не допустить, чтобы его сломал советский ледокол, если он попытается это сделать. Доставку руды из Нарвика нужно прекратить, установив в двух или трех соответствующих пунктах в территориальных водах Норвегии ряд небольших минных полей, которые заставят суда с железной рудой для Германии покинуть территориальные воды и выйти в открытое море, где они будут захвачены, если это будут немецкие суда, или подвергнуты осмотру, если это будут нейтральные суда. Надо также помешать отправке руды из главного незамерзающего порта на Балтике Окселёсунда такими методами, которые не будут ни дипломатическими, ни военными. Против всех этих трех портов надо принять различные меры и как можно скорее.
3. Если мы добьемся того, что к маю германские металлургические и военные предприятия будут испытывать острый недостаток в руде, тогда недопущение открытия вновь порта в Лулео может стать главной задачей нашего флота. Создание около Лулео минного поля, включая магнитные мины, английскими подводными лодками – это один путь, но есть и другие пути. Если бы можно было теперь отрезать Германию от шведской руды вплоть до конца 1940 года, это был бы такой удар по ее военному производству, который равнялся бы первоклассной победе на суше или в воздухе, и при этом без серьезных людских потерь. Это могло бы дать немедленно решающие результаты.
4. Симпатии Норвегии на нашей стороне, и ее будущая независимость от германского владычества связана с победой союзников.
5. Германия, несомненно, применит к ней грубую силу, независимо от нашего образа действий, если только она сочтет, что ее интересы требуют установления насильственного господства над Скандинавским полуостровом. В таком случае война распространится на Норвегию и Швецию, и поскольку мы господствуем на море, то почему бы французским и английским войскам не встретить германских захватчиков на скандинавской земле. Во всяком случае мы, безусловно, можем занять и удержать любые острова или любые угодные нам пункты на норвежском побережье. Тогда наша блокада Германии на севере станет полной. Мы можем, например, оккупировать Нарвик и Берген, использовать их для нашей торговли и в то же время полностью закрыть их для Германии. Едва ли нужно особо подчеркивать, что установление английского контроля над побережьем Норвегии является стратегической задачей первостепенной важности.
22 декабря мой меморандум обсуждался кабинетом, и я выступил с горячей речью в его защиту. Мне, однако, не удалось добиться решения, которое предоставило бы возможность действий. Согласились на том, что можно заявить Норвегии дипломатический протест по поводу злоупотребления Германией ее территориальными водами, и на том, чтобы начальники штабов разобрались в военных последствиях каких-либо будущих действий на скандинавской территории. Начальникам штабов поручили разработать план десантной операции в Нарвике для оказания помощи Финляндии, а также обсудить военное значение оккупации Южной Норвегии Германией. Но морскому министерству не было дано никаких оперативных приказов.
Глава 10
Мрачный Новый год
Война в конце 1939 года все еще находилась в состоянии зловещего транса. Тишину на Западном фронте нарушал лишь случайный пушечный выстрел или разведывательный патруль. Армии изумленно смотрели друг на друга из-за своих укреплений через никем не оспариваемую ничейную землю.
«Есть некоторое сходство, – писал я Паунду в Рождество, – между нынешним положением и концом 1914 года. Завершился переход от мира к войне. Внешние моря, по крайней мере на данное время, свободны от вражеских надводных кораблей. Линия фронта во Франции неподвижна. Но, кроме того, мы отразили на море первую атаку немецких подводных лодок, тогда как в ту войну она началась лишь в феврале 1915 года, и научились плавать среди новых магнитных мин. Затем, линия фронта во Франции проходит по государственной границе, тогда как в 1914 году шесть или семь французских провинций и Бельгия находились в руках противника. Таким образом, я считаю нынешнее положение лучшим, чем в 1914 году. Кроме того, мне кажется (но это впечатление может в любой момент измениться), что кайзеровская Германия была более трудным противником, чем нацистская Германия.
Вот самое приятное, что я могу сообщить в Рождество в наше тяжелое время».
Пока ни один союзник не поддержал наше дело. Соединенные Штаты были сдержаннее, чем когда бы то ни было. Я упорно продолжал переписываться с президентом, но не встречал большого отклика. Министр финансов жаловался на истощение наших долларовых ресурсов. Мы уже подписали пакт о взаимопомощи с Турцией и рассматривали вопрос, какую помощь мы можем оказать ей из наших ограниченных средств. Напряженность, вызванная финской войной, ухудшила и без того плохие отношения с Советами. Любые действия, предпринятые нами для помощи финнам, могли привести к войне с Россией. Коренной антагонизм между Советским правительством и нацистской Германией не помешал Кремлю активно помогать материалами и услугами усилению мощи Гитлера. Коммунисты во Франции и те, какие были в Англии, осуждали «капиталистическо-империалистическую» войну и делали все возможное, чтобы тормозить работу на военных заводах. Они, несомненно, оказывали пагубное и разлагающее влияние на французскую армию, уже и без того уставшую от бездействия. Мы продолжали искать расположения Италии, оказывая ей любезности и заключая выгодные для нее контракты, но не могли быть спокойны и не видели никакого прогресса на пути к установлению дружбы. Граф Чиано был любезен с нашим послом, Муссолини держался отчужденно.
Итальянский диктатор, однако, сам испытывал опасения. 3 января он написал Гитлеру откровенное письмо, выражавшее его сильнейшее неодобрение соглашения Германии с Россией.
«Никто не знает лучше, чем я, с моим сорокалетним политическим опытом, что политика, в особенности революционная политика, предъявляет свои тактические требования. В 1924 году я признал Советы. В 1934 году я подписал с ними договор о торговле и дружбе. Поэтому я понимал, в особенности учитывая, что предсказание Риббентропа о невмешательстве Великобритании и Франции не оправдалось, что Вы вынуждены избегать второго фронта.
За это Вам пришлось заплатить тем, что Россия, не нанеся ни единого удара, получила в Польше и в Прибалтике большой выигрыш от войны.