- Что? - воскликнул Грэхем.
- Умер доктор Ирвин Уэбб. Мы имели с ним дело два года назад: субсидировали его, чтобы он смог закончить одно исследование. В итоге наше Министерство обороны получило самонастраивающийся оптический прицел, основанный на принципе магнитного поля.
- Как же, прекрасно помню.
- Уэбб умер час назад. Нам позвонили из полиции, потому что у него в бумажнике нашли наше письмо. - Лицо Сангстера омрачилось. - Обстоятельства его смерти вызывают недоумение. Медицинский эксперт утверждает, что он умер от сердечного приступа, и в то же время он испустил дух, стреляя в пустоту.
- Стреляя в пустоту? - недоверчиво переспросил Грэхем.
- В руке у него был пистолет, и он всадил две пули в стену своего кабинета
- Ну и дела!
- С точки зрения благосостояния и научного прогресса нашей страны, - продолжал Сангстер, тщательно взвешивая каждое слово, - смерть таких талантливых ученых, как Мейо и Уэбб, имеет слишком большое значение, чтобы мы могли пустить дело на самотек, тем более что присутствуют некие загадочные обстоятельства. Случай с Уэббом представляется мне более странным. И я хочу, чтоби им занялись вы. Желательно, чтобы вы лично просмотрели все документы, которе после него остались. Возможно, там окажется какая-то зацепка.
- Но для полиции я - человек со стороны.
- Офицера, который ведет это дело, уведомят, что у вас есть правительственный допуск на ознакомление со всеми бумагами Уэбба.
- Отлично, сэр. - Грэхем повесил трубку, к лицо Сангстера исчезло с экрана. - Сначала Мейо, а теперь Уэбб!
Уэбб лежал на ковре, на полпути между окном и дверью. Он покоился на спине, зрачки закатились под верхние веки. Окоченевшие пальцы правой руки все еше сжимали вороненый автоматический пистолет, заряженный разрывными сегментными пулями. На стене виднелось восемь отметин - россыпь выбоин там, где четвертинки разорвавшихся пуль вошли в цель.
- Он стрелял в какой-то предмет, находившийся вот на этой линии, - сказал лейтенант Воль, натягивая шнур от центра выбоин к точке, расположенной четырьмя-пятью футами выше лежащего тела.
- Похоже на то, - согласился Грехем.
- Только там ничего не было, - заявил Воль. - Когда началась пальба, по коридору проходило с полдюжины людей. Они тут же ворвались в комнату и обнаружили его лежащим на полу при последнем издыхании. Он все пытался что-то сказать, но язык его уже не слушался. Никто не мог войти в кабинет или выйти из него незамеченным. Мы допросили шестерых свидетелей - все они вне подозрений и потом, медицинский эксперт ведь сказал, что это сердечный приступ.
- Может быть, и так, - уклончиво ответил Грэхем, - а может, и нет.
Едва он произнес эти слова, как по комнате пролетел ледяной вихрь По спине у Грэхема поползли мурашки, волосы на голове зашевелились - и все прошло. Осталось внутреннее ощущение смутного беспокойства, как у кролика, который чувствует незримое присутствие затаившегося поблизости ястреба.
- И все равно, что-то тут нечисто, - не унимался Воль. - Нюхом чую, что у этого Уэбба были галлюцинации. Но я и жизни не слыхал, чтобы галлюцинации случались от сердечного приступа, поэтому даю голову на отсечение: он принял какую-то дрянь, от которой все разом и приключилось.
- Вы хотите сказать, что он был наркоманом? - с сомнением в голосе осведомился Грэхем.
- Вот именно! Держу пари: вскрытие покажет, что нюх меня не подвел.
- Дайте мне знать, если ваша догадка подтвердится, - попросил Грэхем.
Открыв стол Уэбба, он стал просматривать аккуратно подшитые папки с перепиской. Там не оказалось ничего такого, что смогло бы удовлетворить его интерес или привлечь особое внимание. Все письма без исключения были обыденными, пресными, почти нудными. Он сложил папки на место. На лице его было написано разочарование.
Закрыв стол, Грэхем обратил внимание на огромный, встроенный в стену сейф. Воль передал ему ключи.
- Они были у него в правом кармане. Я бы сам порылся в сейфе, да мне велели воздержаться до вашего прихода.
Грэхем кивнул и вставил ключ в замок. Тяжеленная дверь медленно повернулась на шарнирах, открыв внутренность шкафа. У Грэхема и Воля одновременно вырвался возглас изумления. Прямо перед ними висел большой лист бумаги, на котором торопливым почерком было нацарапано: "Постоянная бдительность - вот нереальная цена свободы. Если меня не станет, свяжитесь с Бьернсеном".
- Кто, черт возьми, этот Бьернсен? - выпалил Грэхем, срывая лист со стены.