— Ты успеваешь за мной? — спросил Хендрикс.
— Да.
— Как ты увидел меня?
— Я ждал.
— Ждал? — удивился майор. — Чего же?
— Поймать что-нибудь.
— Что значит что-нибудь?
— Что-нибудь, что можно съесть.
— О! — Хендрикс сжал губы. Тринадцатилетний мальчишка, питающийся крысами, сусликами, полусгнившими консервами. Один в какой-нибудь зловонной норе, под развалинами города. Радиация, «когти», русские ракеты, заполонившие небо…
— Куда мы идем? — неожиданно поинтересовался Дэвид.
— К русским.
— Русские?
— Да, враги. Мы идем к людям, которые начали войну. Они первые сбросили бомбы. Они первые начали.
Малыш кивнул.
— Я — американец, — зачем-то сказал Хендрикс.
Малыш молчал. Так они и шли, ребенок и взрослый; Хендрикс — чуть впереди, Дэвид, прижимая к груди грязного плюшевого медвежонка, старался не отставать от него.
Около четырех часов дня они остановились, чтобы подкрепиться. В нише, образованной бетонными глыбами, майор развел костер. Он надергал травы и набрал немного сухих веток. Позиции русских уже недалеко. Здесь когда-то была плодородная долина — сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Сейчас ничего не осталось, только обуглившиеся пни и горы, цепью вытянувшиеся до самого горизонта. И еще пепел, гонимый ветром и покрывающий толстым ровным слоем черную траву, уцелевшие стены и то, что раньше было дорогой.
Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.
— Держи, — он протянул банку и кусок хлеба Дэвиду. Малыш сидел на корточках у самого огня, словно желая согреть худые белые коленки. Он посмотрел на еду и, качая головой, вернул все майору.
— Нет.
— Нет? Ты не хочешь есть?
— Нет.
Хендрикс пожал плечами. Может, мальчик — мутант и привык к особой пище. Хотя, это не важно. Он же, наверное, питается чем-то, когда голоден. Да, он очень странный. Но в этом мире уже все стало таким. Сама жизнь уже не та, что была прежде, и ту жизнь уже не вернуть. Рано или поздно человечеству придется понять это.
— Как хочешь, — ответил Хендрикс и, запивая кофе, съел весь хлеб и тушенку.
Ел он не спеша, тщательно пережевывая пищу. Покончив с едой, он встал и затоптал костер.
Дэвид поднялся вслед за Хендриксом, не сводя с него безжизненных глаз.
— Идем дальше, малыш.
— Я готов.
Они снова двинулись в путь. Хендрикс держал наготове карабин. Русские должны быть где-то рядом. Они должны ждать гонца, гонца с ответом на их предложение, но они очень хитры. От них всегда можно ожидать какой-нибудь гадости. Хендрикс внимательно оглядывался по сторонам. Только мусор, пепел и обугленные деревья. Бетонные стены. Но где-то здесь должен быть бункер русских. Глубоко под землей. С торчащим наружу перископом и парой стволов крупнокалиберных пулеметов. Может, есть еще и антенна.
— Мы скоро придем? — спросил Дэвид.
— Да. Устал?
— Нет.
— Что тогда?
Ребенок не ответил. Он осторожно следовал за Хендриксом. Ноги и башмаки посерели от пепла и пыли. Тонким серым налетом покрыто его изможденное лицо. Землистое лицо. Это обычный цвет лица у детей, живущих в погребах, сточных канавах и подземных убежищах.
Майор, замедлив шаг, внимательно осматривал в бинокль местность. Не здесь ли они поджидают его, пристально следя за каждым его шагом? По спине пробежали мурашки. Может быть, они уже приготовились стрелять и так же, как его люди, всегда готовы уничтожить врага.
Хендрикс остановился, вытирая с лица пот.
— Черт! — Все это заставляло его нервничать. Но ведь его должны ждать. И это меняло ситуацию.
Он снова зашагал, крепко сжимая в руках карабин. Дэвид шел следом. Хендрикс беспокойно озирался. В любую секунду это может случиться. Прицельный выстрел из подземного бункера и вспышка белого огня.
Он поднял руку и начал описывать ею круги.
Все тихо. Справа лежала гряда холмов, увенчанных на вершинах стволами мертвых деревьев. То тут, то там торчащие из пепла рваные куски арматуры, хилые побеги дикого винограда и бесконечная черная трава. Хендрикс рассматривал вершины холмов. Может быть, там? Он медленно направился к гряде. Дэвид молча следовал за ним. Будь он командиром у русских — обязательно бы выставил наверху дозорного. Хотя, конечно, если бы это был его командный пункт, вся бы местность здесь, для полной гарантии, кишела «когтями».
Он остановился.
— Мы пришли? — спросил Дэвид.
— Почти.
— Почему мы тогда остановились?