Кровь в моих венах застыла. Даже власти не знали, что Рейес считает Ким сестрой. О ней никто нигде не упоминал. Никаких контактов. На этом настаивал Рейес. Не существовало никаких записей, которые помогли бы связать их друг с другом. По крайней мере я о таких записях не знала.
- А теперь грянуло все это, - продолжала Ким, не догадываясь о том, в каком я состоянии. – Почему? Почему он взял и бросил меня?
Или этот маршал слишком хорош в своем деле, или у него был доступ к закрытой информации. Я склонялась ко второму варианту, потому что никто на свете не может быть настолько хорош.
Я обеими руками стиснула ладонь Ким.
- Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы его найти.
Она обняла меня. Я старалась не прижимать ее к себе очень сильно, чтобы не раздавить.
Лавируя в движении на шоссе I-40, я никак не могла понять, как, черт побери, федеральный маршал прознал о Ким. Мысли об этом меня сильно тревожили. Ее не так-то просто выследить, к тому же я знала о ее существовании давным-давно. На Земле совсем не много тех, кому о ней известно.
Сотовый разразился одной из версий «Da Ya Think I'm Sexy?»[10]. Я открыла телефон, зная, что звонит Куки:
- Дом терпимости Чарли.
- Ты должна взять меня на работу, - услышала я в ответ.
- Опять пытаешься продать свое тело на улице? Разве у нас не было разговора на эту тему?
- За несколько недель до переезда Мими в Альбукерке пропала ее одноклассница.
Снизив скорость, я остановила Развалюху на обочине справа и вышла.
- Что там случилось? – спросила я, перекрикивая визжащие сигналы проезжающих мимо машин. – К мозгоправу сходить не пробовал? – проорала я вслед всем сразу.
- Никто не знает. Ее тело так и не нашли.
- Интересно.
- Да уж. И печально. Если верить статье в газете пятилетней давности, ее родители по-прежнему живут в Руисе. В том же доме, в котором прожили уже двадцать лет, надеясь, что дочь вернется домой.
Собственно, это совсем не удивительно. Родители, потерявшие детей, боятся переезжать, пока дело не закрыто, потому что продолжают верить, что однажды ребенок вернется домой. Что может быть хуже, если он вдруг не найдет их на месте?
- Каков бы ни был исход дела, нельзя переоценить его значение.
- Угадай, как звали эту девочку.
- Мм-м…
- Хана Инсинья.
В яблочко! В сообщении на стене в туалете кафешки Мими написала слово «ХАНА».
- Буду через два часа, - сказала я и повесила трубку.
- Вот адрес, - Куки протянула мне бумажку, залезая в Развалюху.
- А кто, прости господи, останется на телефонах? – В общем-то, мне наплевать, но кто-то же должен быть у Куки начальником, черт возьми. Кажется, я и должна.
- Все звонки будут переадресованы на мой сотовый. – Вместе с Куки в джип залезли кипы бумаг, папки и ноутбук.
- Классно придумано. Зря я не плачу тебе, как рок-звезде за туры по штату.
- Платишь? Да я у тебя в рабынях.
- Я тебя умоляю! Содержать тебя дешевле, чем рабыню. Ты сама платишь за жилье и по счетам.
Вечная семидельница, Куки умудрилась показать мне язык, одновременно пристегивая ремень безопасности. Показушница.
Заметив свободное место в потоке машин, я резво вырулила на Сентрал. Время решает все. Бумажки посыпались с коленей Куки, она наклонилась их поднять и взвизгнула:
- Порезалась!
- Это тебе за то, что показала мне язык.
Посасывая сбоку палец, она угрюмо покосилась на меня, затем вытащила палец и изучила повреждение.
- Бумажный порез производственной травмой считается?
- А цыплята играют в снежки?
Через два часа мы сидели в очаровательной гостиной дома в Руисе в компании приветливой женщины по имени Хи, которая подала нам в чашках растворимый чай со льдом. Несомненно, Хи азиатка. Скорее всего, кореянка, а вот ее муж, блондин с голубыми глазами, был пилотом военно-морского флота, приехавшим в отпуск в Корпус-Кристи, родной город Хи на юге Техаса. О техасском происхождении Хи красноречиво говорил ее особый напевный выговор. Она была крошечная, круглолицая, с седеющими черными волосами, подстриженными в боб, подчеркивающий ее широкие скулы. Благодаря белой блузке и штанам цвета хаки она выглядела моложе своих лет и такой же хрупкой, как чашки, в которых подала нам чай.
- Спасибо, - поблагодарила я, когда она предложила мне салфетку.
- Хотите печенья? – спросила Хи. Техасский акцент звучал странновато в сравнении с ее азиатской внешностью.
- Нет, спасибо, - ответила Куки.
- Сейчас вернусь, - тем не менее, сказала Хи и ринулась в кухню, стуча по ковру домашними тапочками.
- Можно я заберу ее домой? – прохныкала Куки. – Она невероятная.
- Можно, но это называется похищением, и ни один орган правопорядка тебя по головке за такое не погладит. – Я хихикнула в чашку, а Куки подарила мне мрачный взгляд. Наверное, всему виной порез от бумаги.
Хи вернулась с тарелкой печенья. Я улыбнулась, когда она вручила ее мне:
- Спасибо большущее.
- Печенье очень вкусное, - отозвалась она, усаживаясь в глубокое кресло напротив нас.
Положив печенюшку на свою салфетку, я передала тарелку Кук.
- Миссис Инсинья, не могли бы вы рассказать нам, что произошло?
На пороге ее дома мы рассказали ей, что приехали поговорить о ее дочери. Ей хватило любезности пригласить нас войти.
- Это было так давно, - пробормотала она, уходя в себя. – До сих пор чувствую запах ее волос.
Я поставила свою чашку.
- У вас есть хоть какие-то догадки, что случилось?
- Никто не знает. – Ее голос дрогнул. – Кого мы только ни расспрашивали. Шериф вызывал на допрос всех ребят. Никто ничего не знал. Но она так и не вернулась домой. Будто кто-то стер ее с лица Земли.
- В тот вечер она вышла гулять с подругой?
Боль потерявшей дочь Хи всплыла на поверхность, пошла от нее волнами. Это сбивало с толку, заставляло сердце бешено биться, мои ладони вспотели.
- Она должна была остаться дома, но выбралась через окно. Поэтому я не знаю, была она с кем-то или одна. – Хи изо всех сил старалась не дать чувствам вырваться наружу, и мое сердце потянулось к ней.
- Расскажите, пожалуйста, кто входил в число ее самых близких друзей, - попросила я, надеясь, что мы уедем отсюда хоть с какими-то именами.
Но Хи разочарованно покачала головой:
- Мы жили здесь всего несколько недель. Ни с кем из ее друзей познакомиться я не успела. Но о паре девочек из школы она рассказывала. Не уверена, что они на самом деле успели сблизиться – Хана была крайне застенчивой. Однако она говорила, что одна из девочек была к ней очень добра. После того как Хана исчезла, эта девочка переехала к бабушке в Альбукерке.
- Мими Маршал, - грустно проговорила я.
Хи кивнула:
- Да. Я говорила шерифу, что они были подругами. А он сказал, что допрашивал всех учеников, но никто ничего не знает.
Из этических соображений я не могла упомянуть имя Кайла Кирша. Никаких доказательств того, что он замешан в это дело, у нас не было. И все же решила зайти с другой стороны:
- Миссис Инсинья, а были какие-нибудь мальчики? Хана упоминала о бойфренде?
Хи сложила руки на коленях. У меня возникло ощущение, что ей не хочется думать о дочери в этом смысле. Но на момент исчезновения Хане было как минимум пятнадцать, если не шестнадцать. Наверняка мальчики занимали большую часть ее мыслей.
- Не знаю. Даже если ей и нравился кто-нибудь, нам бы она никогда не призналась. Ее отец был очень строг.
- Соболезную вашей утрате, - проговорила я, когда она сказала о муже. Мы успели узнать от Хи, что он умер почти два года назад.
Она склонила голову в знак благодарности. Поговорив на более приятные темы, порасспрашивав ее о родном городе и о том, по чему в Техасе она скучает больше всего, мы с Куки встали и прошли к двери.
- Есть кое-что еще, - сказала Хи, проводив нас до выхода. Куки уже была на полпути к джипу. – Около десяти лет назад каждый месяц на наш счет в банке стали поступать деньги.
10
«Da Ya Think I'm Sexy?» - песня Рода Стюарта, вышедшая в 1978 году в составе альбома «Blondes Have More Fun» и синглом.