– Мисс Дэвидсон? – спросил один из них.
Я кивнула. Теперь, когда все закончилось, спина саднила. Злой Мертаф испортил идеально сидящую на мне куртку, оставив заодно нечто вроде трещины поперек позвоночника. Я скорчилась, пытаясь хоть немного уменьшить дискомфорт.
– Мы из ФБР. Я агент Фостер, – он протянул мне удостоверение, – а это специальный агент Пауэрс.
Я фыркнула:
– Ага, слыхала я такое.
На лице агента Фостера не дрогнул ни один мускул.
– Мы об этом осведомлены. Поэтому хотели переговорить с вами, перед тем как допросить того человека.
Я посмотрела на скорую, в которой лежал Злой Мертаф.
– Кажется, вам придется потрудиться.
– Ни на минуту нельзя тебя оставить, – проворчал дядя Боб, подходя ко мне.
– Видимо, я еду в участок, – сказала я агентам.
– Встретимся там, – ответил Фостер.
– Ты ранена? Как твоя голова? – забеспокоился Диби. Он такой душка.
– Лучше, чем твоя. Ты не думал об электрошоковой терапии?
Он глубоко вздохнул:
– Все еще злишься на меня, значит.
– Да неужели?
Выяснилось, что Злой Мертаф и Злой Риггз родственники. Вроде как двою- или троюродные братья. Новость века. Оба были родом из Миннесоты и попадали в неприятности всю свою жизнь. Однако ничего похожего на убийство. По крайней мере, у нас такой информации не имелось.
К нашему приезду участок напоминал тающий ледник старых и новых дел. На горизонте уже прожигало себе путь утро. Мими давала показания в комнате для допросов. Куки была рядом, чтобы поддержать ее. Обеим дали по одеялу и по чашке горячего шоколада. Учитывая обстоятельства, со стороны обе казались спокойными. Приехали и родители Мими, которые тоже находились в комнате для допросов. Не в силах отпустить ее, отец продолжал обнимать Мими, отчего ей, вероятно, было неудобно пить какао, но не думаю, что она была против. Нельзя быть слишком взрослой, чтобы отвергнуть отцовские объятия. Я же просто наблюдала и могла с уверенностью утверждать, что за это время распаковали немало старых чемоданов, из которых посыпались горы грязного белья.
Дядя Боб работал над тем, чтобы с Уоррена сняли обвинения. А еще он позвонил Кайлу Киршу, который должен был появиться с минуты на минуту.
– Маловато им заплатили, – заявил Диби, подходя ко мне с пачкой документов в руках. Я наливала сливки в чашку с кофе и пыталась удержать на плечах одеяло, чтобы скрыть порез на спине. – На банковских счетах кузенов Кокс по пятьдесят тысяч баксов.
– А кто такие кузены Кокс?
Он вздохнул. Это было забавно.
– Люди, которые тебя похитили. Один из них сегодня пытался тебя убить в темном переулке. Арт и Уильям Кокс. Припоминаешь?
– Само собой. Просто хотела, чтобы ты еще раз сказал «Кокс». И, учитывая их решительный настрой, – я отпила кофе, – им наверняка пообещали больше, когда все будет сделано.
– Не сомневаюсь. Но мы не можем проследить, откуда присылались деньги. Кстати, мертвый стрелок из мотеля был их тюремным приятелем. Его финансовые отчеты сейчас проверяются.
Я отвернулась, когда заметила, что в участок спешит Кайл Кирш с двумя телохранителями. Я узнала его по плакатам предвыборной кампании. Он остановился возле дежурного, чтобы о чем-то спросить, и в тот же миг из комнаты для допросов появилась Мими, которая помчалась прямо в его объятия.
– Ты в порядке? – спросила она.
– Я? – поразился он. – Это у тебя надо спросить. Что произошло?
– Тот человек пришел за мной, а Куки и ее начальница, Чарли, спасли мне жизнь.
Я съежилась. С ее стороны было мило не упоминать о том, что вообще-то мы и были причиной, что ее чуть не убили.
Дядя Боб подошел к ним и протянул Кайлу руку, поздоровавшись:
– Конгрессмен.
– Вы детектив Дэвидсон? – спросил Кайл, пожав руку Диби.
– Да, сэр. Спасибо, что приехали. Могу я вам что-нибудь предложить, прежде чем мы начнем?
Кайл согласился дать показания, настаивая на том, что ему нечего скрывать. Он еще раз обнял Мими и с печальной улыбкой сказал ей:
– Вот, кажется, и все.
– Рано или поздно мы должны были это сделать.
– Верно.
Арестуют ли их за то, что не пришли раньше? Я надеялась, что нет. В этой истории они тоже были жертвами.
– Это Чарли Дэвидсон, – сказала Мими, заметив меня.
Кайл взял меня за руку:
– Я вам очень обязан.
– Уоррен! – Раньше, чем я успела увидеть, Мими оказалась в руках мужа, который выглядел все таким же измотанным, каким я его помнила.
Я снова посмотрела на Кайла и пробурчала себе под нос:
– Очень неприятно вам это говорить, но довольно долгое время я считала, что за всеми этими убийствами стоите вы.
Он понимающе улыбнулся.
– Я вас не виню, но уверяю, – он повернулся к дяде Бобу, – я к ним никакого отношения не имею. Я виноват, да, но не в убийствах. – Он достал сотовый. – Я знаю, меня вызвали на допрос, но вы не будете против, если я позвоню матери? Я не могу дозвониться до отца. Наверное, он поехал на рыбалку – туда он сотовый никогда не берет. Я только хочу рассказать им, где я и что происходит, до того, как они увидят это в новостях.
– Разумеется, – отозвался Диби.
– Спасибо, – проговорил Кайл, уже собираясь отойти от нас. – Мама навещает бабушку в Миннесоте.
Мы с дядей Бобом застыли. Шагнув вперед, я опустила руку Кайла, в которой он держал прижатый к уху телефон.
Нахмурившись, он закрыл сотовый.
– В чем дело?
– Кайл… Конгрессмен…
– Можете называть меня Кайл.
– Наши подозреваемые были наемниками из Миннесоты. Вы рассказывали о том, что произошло в Руисе, вашей маме или бабушке? Или хотя бы о том, что Томми Запата собирался сознаться в содеянном?
Кайл удивленно моргнул, переваривая мои слова, а потом отвернулся от меня. Он был потрясен.
– Кайл, каждый, кто был в ту ночь в комнате с Ханой Инсинья, мертв. Кроме вас с Мими. И поверьте мне: Мими сейчас не было бы здесь, если бы те люди до нее добрались. – Я мягко коснулась его плеча. – Получается, что остаетесь только вы.
Он прикрыл глаза рукой и глубоко вздохнул.
– Ваша мама случайно не одалживала у вас недавно сто тысяч долларов?
– Нет, – ответил Кайл с выражением смирения на лице. – Моя мать из обеспеченной семьи. Ей никогда не было нужды занимать у меня деньги.
Теперь понятно, откуда такой роскошный дом, где она жила с шерифом в отставке.
– Как по-вашему, она способна на…
– Поверьте, она более чем способна. – В голосе Кайла звучала холодная, неумолимая горечь. – Я рассказал ей все, что произошло, в ту же ночь, двадцать лет назад. Она заставила меня поклясться, что я не проговорюсь отцу. Уверяла, что меня арестуют, что люди станут винить меня так же, как остальных. Как только начались летние каникулы, она отправила меня к бабушке.
– То есть все это время она знала? – переспросил дядя Боб.
Кайл кивнул:
– Когда я рассказал ей, что собираюсь во всем сознаться вместе с Томми, она вышла из себя. Сказала, что ничто не имеет значения. Важен только Сенат. А потом и пост президента. – Его смех был горьким и грубоватым. – Так или иначе, это невозможно. Рано или поздно общественность узнала бы о моем прошлом. И о моей жизни. Таких, как я, в президенты не берут. Но мама настаивала, чтобы я попытался. И начал с Сената. – Он серьезно посмотрел на меня. – Эта женщина не в себе.
– Предлагаю прямо сейчас и взять у вас показания, – сказал дядя Боб и повел Кайла в отдельную комнату для допросов.
Я осталась. У меня в голове все еще пульсировали ритмы, только теперь Пятая симфония Бетховина сменилась «Summertime» Гершвина. Но мне было лучше хотя бы по одной причине: моя мачеха хоть и ненормальная, но точно не убийца. По крайней мере, я ничего такого о ней не знаю.
Выпив две таблетки ибупрофена, я уселась на стул в приемной. Волей-неволей мои веки тяжелели, но мне хотелось дождаться Куки и узнать, что удастся выяснить дяде Бобу. Мне казалось, что мы только что разгадали загадку целой серии убийств, но моим слипающимся глазам было до лампочки. Мир расплывался, мутнел, кружился, вставал с ног на голову… И тут появился папа. Наверное, он узнал, что произошло, и пришел меня проведать.