Она мыла посуду, Олли вытирал, и тут Олли спросил:
— А как насчет сегодня? Да, за комнату мы заплатили, но это можно считать авансом. Энди с Лорой ведь так делали?
Миссис Доналдсон ответила, что делали, не упомянув о том, что это было лишь однажды. И пока Олли заваривал Джералдине ромашковый чай, поднялась наверх.
Когда оба уже забрались в кровать, Олли позвал ее, и миссис Доналдсон, войдя, села на табурет у туалетного столика.
Оба не торопились начинать. Юноша сидел, прислонившись к спинке кровати, прикрывшись ниже пупка простыней. Джералдина же лежала, укутавшись до подбородка, и смущенно косилась на миссис Доналдсон.
— Как дела в кафе? — спросила миссис Доналдсон. — Там подают только органическое?
— В кафе все прекрасно, — ответил Олли. — И еда там вся органическая, правда, милая?
Джералдина кивнула.
— Кроме хлеба, — сказала она.
— Кроме хлеба, — повторил молодой человек. — Он цельнозерновой, но не органический. Миссис Доналдсон, а каким был ваш муж?
— Бывший муж, — шепнула Джеральдина.
— Почему? Они же не были разведены.
— Он умер, — снова шепотом, словно это было что-то постыдное, сказала девушка.
— Я знаю, что умер, — сказал Олли, — но не стал от этого бывшим. — Он улыбнулся миссис Доналдсон и одними губами произнес «Извините». — Вам, наверное, не хочется о нем говорить.
Миссис Доналдсон этого действительно не хотелось, особенно при таких обстоятельствах, но она лишь улыбнулась — мол, не имеет значения.
— Вы долго с ним прожили?
— Двадцать пять лет. — На самом деле — тридцать.
— Здорово!
Он чуть приспустил простыню, а девушка, воспользовавшись этим, укрыла своим концом и лицо.
— Джерри немного смущается.
— Это вполне понятно, — сказала миссис Доналдсон. — Я тоже.
— Слышишь, Джерри? Миссис Доналдсон тоже смущается.
Он выпростал ногу и погладил ступней колено миссис Доналдсон. Пальцы у него были крепкие, сильные, как у взрослого — в отличие от лица, и мизинец длинный — не то что недомерок миссис Доналдсон. Она хотела было погладить его ступню, но Джералдина вдруг повернулась и обняла его, отчего простыня сползла.
— Ого! — воскликнул Олли, прикрыл свои чресла и рассмеялся. — Не знаю, зачем я это сделал, — сказал он. — Учитывая обстоятельства. — И убрал руку.
Миссис Доналдсон улыбнулась и постаралась не выказывать излишнего интереса, однако отметила, что возбужден он куда больше, чем хотел показать.
— Теперь твоя очередь, — сказал он и освободил от простыни и свою подругу. Она уткнулась лицом ему в грудь, а он стал гладить ее по спине, приговаривая: — Расслабься, радость моя, расслабься.
— Вам правда это удобно? — спросила миссис Доналдсон.
Он успокаивающе кивнул и стал ласкать Джералдину более основательно — целовал плечи, гладил по спине.
— Вы не против, если мы просто продолжим?
Миссис Доналдсон помотала головой, он показал ей большой палец и занялся девушкой вплотную.
— Вот как она любит, — сказал Олли.
— Нет, не люблю!
— Вчера тебе нравилось.
— Ей не нужны твои комментарии.
— А может, нужны? — сказал Олли. — Вам нужны мои комментарии? Вот сейчас я собираюсь засунуть руку моей девушке между ног.
Она вскрикнула, впрочем, как заметила миссис Доналдсон, от удовольствия.
Лора иногда дарила миссис Доналдсон веселой улыбкой и даже подмигивала ей поверх эндиного плеча, Джералдина же, сосредоточившаяся на поставленной задаче, была не в настроении проявлять любезность. Она даже ни разу не взглянула на пожилую зрительницу, и, если бы не реплики Олли, миссис Доналдсон чувствовала бы себя нежеланной гостьей. Но Олли всячески старался вовлечь ее в происходящее, например, из вежливости отводил в сторону колено Джералдины, чтобы предоставить зрительнице лучший обзор. А поставив Джералдину на четвереньки, потянулся к ней, пожал руку и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Вот это мне больше всего нравится.
Когда через довольно продолжительное время дело подошло к концу, он не был таким уж беззаботным: Олли был серьезен и сосредоточен, а Джералдина сотрясалась в рыданиях и даже издала отчаянный протяжный стон — именно такой миссис Доналдсон слышала несколько раз через стену.
Действо закончилось, Джералдина тут же направилась в ванную, а Олли остался лежать на кровати.