Смакотин Станислав Викторович
Вторая надежда или байки электрика
Тряска под пятой точкой усилилась - старенький уазик выкатил в лесополосу, и серая пелена пятиэтажек сменилась жёлто-зелёным месивом. Среди которого нет-нет, да и мелькнёт одинокий дачный домик с палисадником.
- Где-то там, за развилкой, налево повернёшь. - Василич перегнулся к водиле. Добавив по окончании непременное 'мля'.
След от грязной подошвы остался на моей штанине, и я молча отряхнулся: передняя, пассажирская дверь 'буханки' не работала никогда, потому бригаде оставался салон. Докричаться же до Макса под завывания движка являлось делом весьма проблематичным, и нам оставалось нырять вперёд, корректируя водителя. В данном случае навигатором служил напарник, так как маршрут к подстанции - вроде как знал.
Когда-то давно мне попадался рассказ, где фигурировал 'остров посланных на'. Суть проста: тебя посылают, а твоя копия немедленно там возникает. И сколько раз послали - столько на этом острове твоих клонов. Так вот: бесконечными Василичами тот клочок суши должен просто кишеть.
Брякнувшись на место, тот с тоской оглядел меня. Затем, почесав где-то в складках грязной робы, начал:
- Эх-х-х, Серёга... Нам бы понедельники взять и отменить, да?
Что последует дальше я представлял себе прекрасно, поскольку с Дедом катался уже давно. Сейчас он начнёт о будущей пенсии (до которой пять лет), затем перейдёт на отпуск (из которого вышел ровно месяц как) и закончит новогодними праздниками. До которых остаётся, к его великому сожалению, 'цельных два месяцу'.
Дед - одно из прозвищ, а ещё: 'Старый', 'Старый хрен' а иногда уж вовсе непечатные эпитеты. Которыми Василича, бывшего кабельщика и того ещё пройдоху, щедро награждал весь наш отдел. Впрочем, деда мужики любили, а он никогда не обижался. И если вечером из раздевалки слышалось 'да не пошёл-ка бы ты на...' - можно было не сомневаться: Василич с выезда уже вернулся и как раз разоблачается.
Я как в воду глядел: обложив первый день недели парой прилагательных, Дед перешёл к отгулянному отпуску:
- А в отпуску Серёга - благода-а-а-ать... - мечтательно закатил он глаза. - С утра просыпаешься и...
Что следовало за просыпанием Василича я не услышал, поскольку 'буханка' резко тормознула, встав колом.
- Приехали. - Макс уже скинул туфли, располагаясь горизонтально. - Разбудите, как закончите. - и его макушка скрылась за спинками кресел.
Сломанная дверь уазика приходилась водиле как нельзя кстати: вперёд никто не совался, а места вытянуться на седушках - хватало тому как раз. И сотрудники службы учёта электроэнергии, к которой прикреплена машина имели в связи с этим стойкое подозрение, что калитка повреждена неспроста. Однако доказать ничего не могли, да и не старались особо: дрыхнет водила - так на то он и водила. Его дело довезти, а работать - нам.
Покряхтев по поводу нынешней молодёжи, потуже запахнув мятый бушлат и для порядка ругнувшись, напарник немедленно предложил:
- Серёг, а давай ты счётчик смонтируешь, а я посплю? С Максом на пару? Так мля, Макс?
- Да пошёл ты, Василич... - и я спрыгнул в липкую грязь. Закинув на плечо моток кабеля. - Выгружай инструмент, я иду Те-Пе открывать.
- Каску одень... - донеслось в спину.
- Да пошёл ты, олень... - срифмовалось у меня невольно.
Но голову всё ж прикрыл - засекут тэбэшники, гуд бай премия.
Трансформаторная подстанция (она же те-пе, тепуха, тепешка и ещё много как) располагалась на пригорке. И пока я, взбираясь по скользкой, усыпанной листьями земле дополз до жёлтой будки, на острове посланных прибавилась минимум пара Максов. Причём, вместе с уазиками: в горку тот решил не лезть, предоставив удовольствие затаскивать инструмент наверх нам с Василичем.
Сооружение носило номер '020-Зе-2' - ярко нанесённая надпись сияла свежей краской на жёлтой стене. Никогда не обращали внимания на нумерацию таких будок? Как присваиваются названия, да и кем - всегда оставалось загадкой. Даже для нас, электриков их обслуживающих. Во всяком случае, сколько я не интересовался - внятного ответа получить не смог: нумеруем и нумеруем. Как сказали - так и пишем. Кто сказал и почему - дык начальство и распорядилось. Причём, на вопрос этот так отвечали все, включая само начальство. Наверняка существовал какой-то ГОСТ, но... Но я о нём не знал.
Первые числа ноября чреваты заморозками и пока я, отдалбливая примёрзшую дверь и матерясь на весь лес (какой электрик не матерится - ну-ка, покажите мне?) пытался справиться с замком, под бушлатом ощутимо помокрело. Скользкий ригель всё никак не цеплялся, за пазуху же стекало всё то, что таяло на крыше. Жить, а тем более монтировать в понедельничную рань общеподстанционный учёт у чёрта на куличках - не хотелось напрочь.
Тугая створка, наконец, со скрипом подалась и, едва не кувыркнувшись я оказался внутри.
Отряхивая рукава, огляделся:
Всё как обычно: узкий коридорчик, по бокам дверцы, так называемые, ячейки. Справа 'высокая сторона', где проходит десять тысяч вольт, слева низкая - та, что ноль четыре. Рутинная работа - установить в отключенной, не введённой в эксплуатацию новенькой подстанции счётчик, написать акт да смыться отсюда на хрен. Два часа от силы, да и то - если Василич соизволят шевелиться.
Что вряд ли, судя по ленивой перебранке у машины. До меня донеслось: '...Какого лешего' и '...я те, Макс, припомню...'. Сквозящее через слово 'мля' - как фирменный бренд Василича.
Дед с крепкого бодуна да и у самого, если честно, в голове шумит от вчерашнего. Работать придётся одному.
Спускаться обратно по грязи, помогать разгружаться Василичу - не хотелось, и потому закурив, я механически открыл несколько ячеек: первая, вторая... Когда дошёл до третьей, взгляд привлекла продублированная на задней стенке, за приводом рубильника цифра её номера. Тоже, три. Несколько раз я встречал подобное и никогда не задумывался - цифра да цифра. Зачем рисовать её там, когда всё пронумеровано снаружи? Так оно видней обслуге подстанций, их это вотчина. Мало ли...
Осветив 'тройку' фонариком я пригнулся: выполнена как обычно, трафаретом, ничего примечательного...
Бам.
- Вот же твою же мать! Же!!!..
Голове под вязаной шапкой стало значительно легче, а с языка сорвалось пару ласковых (прибавив меня родного на острове посланных): лезть в яму за каской не хотелось совсем! Делать, впрочем, было нечего и кряхтя я опустился на четвереньки. На плече всё ещё мешался моток провода, который я так и не успел сбросить.
Наверное, гудение могло насторожить меня раньше, когда я открывал саму будку. Так как подстанции без электричества не гудят. А правила ТБ я нарушил минимум несколько раз - начиная с того, что полез внутрь в одиночку и заканчивая сованием носа туда, где работать не собирался. Но...
Но услышал и вспомнил я слишком поздно. И если вам скажут, что перед смертью мимо глаз проносится жизнь - не верьте. Потому что кто умер - об этом не говорят. А кто нет - так то происходило не перед смертью и означает чушь. Полную.
Гул превратился в ярчайшую вспышку. Миллионы солнц сойдясь воедино рассыпались вдребезги, грохнув осколками в гигантские тамтамы. Отбив страшную дробь, замолкли и те. Последнее, что я ощутил - как невероятная сила притянула меня к оголённой части высоковольтного кабеля ячейки номер три. Оказавшейся под напряжением, как и вся подстанция.
После чего наступила пус-то-та.
Хорошо вот так поваляться дома, в кровати. До будильника ещё долго... Хотелось бы, во всяком случае, чтобы долго. Просыпаться неохота!