Воинственно размахивая дубинками, они что-то злобно выкрикивают, но сунуться в расщелину дальше не отваживаются — мы их таки хорошо проучили.
Когда передовой отряд с яростным воем кинулся вслед за нами, мы как раз одолели здоровенную глыбу. Перелезали через неё полчаса, если не дольше — она вся шевелилась, словно дышала, готовая вот-вот сорваться в пропасть. Мы аж попадали, когда её одолели: дрожали руки и ноги, а сердце билось где-то под горлом. И тогда тётя Павлина, взглянув вниз, сказала:
— Вот они, голубчики!
Мы посмотрели вниз и сразу же увидели первых орангов.
Они тоже заметили нас, потому что расщелина была прямая, как стрела. Воинственно потрясая дубинками и луками, яростно завывая, они сразу же начали взбираться наверх.
— Наверх!.. Быстро!.. — приказывает папа.
Но Ван-Ген, который всё время не отходил от Жорки, покачал головой:
— Не успеем… Они нас всё равно догонять…
И вместо того, чтобы взбираться вверх, он начал спускаться вниз по каменной глыбе.
— Ван-Ген, что вы надумали?
— Вернитесь, Ван-Ген!
Ван-Ген будто и не слышал. Некоторое время он рассматривал камни, потом позвал нас:
— Идите сюда!
Мы спустились к нему, хотя оранги были совсем рядом. Но Ван-Ген вдруг начал спускаться ещё нижу — навстречу орангам. Нам показалось, что он сошёл с ума.
— Папа!
— Ван-Ген!
Ван-Ген уже стоял внизу — под самым камнем, внимательно что-то разглядывал, а потом поднял к нам голову:
— Здесь поваленное дерево. Достаточно его сдвинуть, и вся эта гора обвалится!
— Подождите, я сейчас к вам спущусь! — крикнул папа.
— Не нужно, я и сам справлюсь… Кроме того, вдвоём мы не успеем отскочить! — Ван-Ген уже дёргал бревно, пытаясь вытянуть её из-под камня.
— Ван-Ген, подождите!
— Назад! — закричал Ван-Ген на папу.
И папа подчинился. Отступил к нам, всё время повторяя:
— Но ведь один он не справится!..
А Ван-Ген раскачивал и раскачивал придавленное камнем бревно. Не смотрел на орангов, которые подступали всё ближе. Они взбирались по отполированному водой каменному руслу, подсаживая друг друга, и не было, казалось, силы, которая могла бы их остановить.
А Ван-Ген всё дёргал и дёргал. И огромная груда камней, нависавшая над ним, шевелилась и с каждым его усилием едва заметно оседала вниз.
Вот двое передних орангов остановились, натянули свои страшные луки, прицелились.
— Ван-Ген!
— Папа!
Свистнули стрелы; одна из них, не долетев, слепо ткнулась в камень, другая же ударила рядом с Ван-Геном. Выстрелив, оранги сразу же достали из-за спин новые стрелы.
Ван-Ген ещё крепче вцепился в дерево. Подлез, начал разгибаться, выворачивая его из-под камня. Дерево трещало, камни шуршали, сыпалась глина, а оранги уже накладывали стрелы на луки.
— Ван-Ген!!!
Ван-Ген рванулся, и бревно, словно выпущенное из лука, взлетело высоко вверх. Тёмное тело Ван-Гена метнулось в сторону, а огромные глыбы, обгоняя друг друга, со страшным грохотом понеслись вниз. Они подскакивали, взлетали в воздух, брызжа каменными осколками, и весь отряд орангов был в одно мгновение смят, сбит с ног, и сметён беспощадным потоком.
Лишь одному орангу каким-то чудом удалось спастись. Уцепившись за выступ нависавшей над руслом скалы, он долго висел, поджав колени к самому животу, а потом сорвался и с пронзительным визгом покатился вниз.
Тётя Павлина уже хотела пустить ему вслед камень, но папа её удержал:
— Не нужно… Он теперь уже ни за что не полезет.
И вот мы стоим под стеной и не знаем, что делать дальше.
Наконец, Ван-Ген вроде что-то придумал. Он долго разглядывает нависшую над нами скалу, ещё дольше стоит под отвесным желобом, промытым водой. Потом обращается к тёте Павлине:
— У вас есть капроновый шнур?
— Ван-Ген, что вы надумали? — с тревогой спрашивает папа.
— Я попробую подняться по этому желобу.
— Но это ведь самоубийство!
— А что вы предлагаете? — спрашивает Ван-Ген. — Спуститься в объятия вон тех?
Папа молчит. А я со страхом гляжу на желоб. Он поднимается вверх, как огромная разрезанная вдоль труба, и в нём не видно ни единого выступа или трещины, за которые можно бы было уцепиться.
— Слушайте меня! — говорит Ван-Ген: он взял у тёти Павлины длинный тонкий шнур и теперь наматывает его вокруг пояса. — Если мне удастся взобраться, я спущу шнур вниз. И по очереди вас втащу. Помните: упирайтесь руками и ногами в противоположные стены. Всё время упирайтесь!.. Первым полезет Витя, потом — вы, — это тёте Павлине, — потом — вы, — это папе, — а потом уже ты.