Архивариус прислушался. Словно откликнувшись на его мысли, сквозь шлем пробился резкий прерывистый звук – истошно вопили упсы, сообщая об отключении электричества. Окружающее пиксельное марево задергалось, пошло темными пятнами и начало скукоживаться, словно тлеющая бумага. Тьма быстро расползалась, пожирая цифровую вселенную. Прошла минута, и Архивариус оказался в мертвой черной пустоте.
Он снял с потной головы шлем и зажмурился от резкого света аварийных ламп. Отстегнул крепежи и вывалился из вирткамеры. С трудом встал на ноги, выбрался в коридор и по бетонным ступеням поднялся на крышу.
Начинало светать. Архивариус огляделся и не увидел привычных огней ночного мегаполиса. Там, где раньше сияла иллюминация, теперь едва угадывались темные контуры зданий. Протяжно, по-звериному, завыли сирены. В нескольких частях города одновременно вспыхнули красные отсветы начинающихся пожаров. В небо потянулись рукава густого черного дыма.
Только сейчас Архивариус почувствовал, как сильно устал. Он сел на холодный бетон и закрыл глаза. Ему привиделась рыжеволосая девушка, бегущая по объятым паникой улицам. Свободная от личной истории, она может выбрать себе любое имя и любую судьбу.
Вой сирен усилился. Внизу, совсем рядом, послышались выстрелы, крики, звон разбитого стекла.
– Теперь, Лика, каждый может начать жизнь с чистого листа, – прошептал Архивариус. – Каждому теперь дана вторая попытка.
Он поднял веки, рывком встал на ноги. Пристально посмотрел на очертания городских зданий. Развернулся, подошел к аэромобилю, потыкал по панели управления. Машина стояла мертво и на команды не реагировала.
Под ногой звякнуло. Архивариус наклонился и поднял ржавый кусок арматуры. Покрутил, приноравливаясь, в руках. Прошел по периметру крыши к скобам пожарной лестницы и, перебравшись через перила, начал спускаться.
БАД
– Шеф звонит, – пропел на ухо Робин.
Вяземцев поморщился. Он только собрался на обед, да и в голосе полицейского искина слышалась издевка. Может-таки, перепрошить его, чтобы стал покладистей? Другие следователи выбирают «Ватсона», «Гастингса», «Шарапова», наконец. А вот по молодости захотелось чувствовать себя супергероем. Вяземцев подавил раздражение. Конечно, он не будет ничего менять. Сорок лет уже вместе. Так вдвоем на пенсию и уйдут.
– Соединяй! – Вяземцев откинулся на спинку кресла, наблюдая, как в воздухе перед ним мерцает голографический монитор.
Серебристое марево прояснилось, открыв визуальный портал в кабинет начальника УВД по Ярославскому району Московской агломерации. За раритетным дубовым столом развалился полковник Ефремов, его объемные телеса заполнили широкое кожаное кресло. Лысый череп, одутловатое лицо, нос картошкой и потные пятна под мышками – натуральный кондитер или торговец пончиками! Лишь цепкий взгляд голубых, со стальным отливом, глаз выдавал в начальнике человека жесткого, привыкшего отдавать приказы. Перед ним дымилась в пепельнице недокуренная сигарета. За спиной на стене виднелся край портрета Дзержинского и календарь за прошлый, 2070 год с зачеркнутыми красным фломастером датами.
– Занят? – Ефремов изобразил участие.
Вяземцев поднял раскрытую ладонь, мол, для вас всегда свободен. В желудке засосало, и тут же резанула боль, будто шевельнулся испуганный еж.
– Вот что, Юрий Михайлович… – Полковник сделал паузу и пожевал губами, словно пытался подобрать нужное слово. – К нам заявление поступило о пропаже Леонида Владимировича Макарова, две тысячи пятого года рождения. Мне докладывают, ты его хорошо знаешь.
Вяземцев поднял брови. С Леней Макаровым он учился в одном классе. Дружили не разлей вода. Юность и зрелость провели вместе, а к старости рассорились и не виделись уже больше десяти лет.
– Да, знаю, – протянул Вяземцев. – Может, жена его допекла, да и сдернулся на какой-нибудь астероид?
На Земле человеку затеряться сложно: камеры, сетевые трекеры, спутники. Если кто и пропадает, то в космосе или на диких планетах, куда еще не добралась повсеместная цифровизация.