— Да и как ты мог мне поверить, — негромко, словно про себя, продолжала она, — если с детства слышал, что доверие — один из видов слабости? Как мог отдаться любви ко мне, когда отец был твоим единственным богом, и вся жизнь — чередой ежедневных жертвоприношений в надежде умилостивить отца?
Сью-Эллен часто слышала от мисс Элли рассказы о детстве братьев — и, слушая, не раз с трудом удерживалась от гневных восклицаний и даже слез. Так живо представлялся ей маленький мальчик, которому не хватало любви! Мальчик, что всем своим детским сердцем тянулся к отцу — но в ответ встречал лишь одергивания, суровые поучения и наказания. Джок Юинг не был жестоким человеком, но воспитывал старшего сына так, как было принято в его время в его кругу, где считалось, что нежность и ласка превращают мальчика в тряпку, а побои делают настоящим мужчиной. Жизнь сына он подчинил тем же правилам, простым и суровым, по которым жил сам: главное — успех. Если ты не первый — ты никто. Отбрось все, что мешает тебе добиваться успеха! Следуя этим заповедям, мальчик ожесточил свое сердце, научился ловчить и хитрить, начал скрывать свои истинные чувства — и настолько в этом преуспел, что, быть может, сам уже забыл об их существовании…
— Я видела, — продолжала она, — как снова и снова ты добиваешься его восхищения, хотя бы признания — и снова и снова терпишь крах. И с каждым поражением ты становился все холоднее, все дальше от меня…
Дж.Р. отвернулся от нее и, подойдя к столу, снова наполнил свой бокал. Просто стоять и слушать, как она копается у него в душе, было невыносимо. Не раз он готов был оборвать жену какой-нибудь резкостью — но что-то в нем самом властно приказывало: «Дослушай до конца».
— Но, знаешь, — продолжала Сью-Эллен, и голос ее потеплел, — чем больше ты хотел быть как Джок, тем больше я хотела стать похожей на твою маму. Ей очень повезло. Джок не боится признать, что своими успехами обязан ей. Говорит, что она его вдохновляет, что он не мыслит жизни без нее. Знаешь, как я мечтала, чтобы и ты обо мне сказал то же самое?
— И это все, чего ты хотела от жизни? — с кривой усмешкой откликнулся он. — Услышать, что ты меня вдохновляешь?
От насмешливой враждебности в его голосе огромные глаза Сью-Эллен на миг потемнели, словно от удара. Но тут же она овладела собой, напомнив себе: не муж говорит сейчас с ней — говорит его застарелая боль и обида.
— Чего я хотела от жизни? — повторила Сью-Эллен; взгляд ее мечтательно затуманился. Чего она хотела? Самых простых вещей: дом в Саутфорке, дети, любящий муж, семейные вечера, наполненные детским смехом…
— Совсем не того, что у нас с тобой вышло, — тихо признала она. Губы ее задрожали; следующие слова она произнесла еле слышно, задыхаясь от подступивших к горлу слез. — Нет, не об этом я мечтала! Но, как видно, мы оказались недостойны простого счастья — и ты, и я.
При словах «и я» он нахмурился.
— О чем ты?
Сью-Эллен тяжело вздохнула и скрестила руки на груди.
— О том, что должна была тебе сказать давным-давно. Но слишком долго не могла признать: я тоже в ответе за наш брак, и половина наших семейных несчастий — на моей совести.
При этом признании на лице мужа отразилось сразу облегчение и недоверие.
— Слишком долго я винила во всем тебя одного, — продолжала Сью-Эллен. — Но это нечестно и несправедливо. Я наивно считала: если закрыть глаза на проблемы — их не станет. А ты воспринял мою покорность как разрешение на все что угодно. Ты спрашивал без слов: можно ли поступать со мной так-то или так-то? А я своим молчанием отвечала: можно. Ты заходил все дальше — а я все терпела, все проглатывала. Когда в твоей жизни снова появилась Джули Грей — я, дурочка, стала убеждать себя, что смогу вытерпеть и другую женщину… — Слезы перехватили ей горло; справившись со слезами, она покачала головой. — Но не смогла.
Все идет из детства, горестно думала Сью-Эллен. И у нее тоже — только не от отца, а от матери, искоренявшей в дочери всякую тягу к свободе, безжалостно подавлявшей волю к сопротивлению.
— Если бы с самого начала я была сильнее, если бы осмелилась тебе противостоять, — горько заключила она, — быть может, вся наша история сложилась бы совсем иначе!
Однако у нее мелькнула мысль: сложись все иначе, быть может, она была бы счастливее — но смогла ли бы узнать и понять мужа так, как сейчас?
Неуютно поежившись, Дж.Р. распрямил плечи и нацепил на лицо всегдашнюю улыбку.
— Ну, по-моему, все сложилось не так уж плохо! В конце концов, у нас есть Джон Росс, и еще один малыш на подходе… — По тону его чувствовалось, что он устал от философии и хочет завершить разговор.
— А тебе не кажется, что брак — это не только дети?
Медленными, бесшумными шагами Сью-Эллен подошла к мужу вплотную.
Застигнутый врасплох, Дж.Р. замер, надеясь, что верно угадал ее намерения. Огромные глаза ее потемнели почти до ночной черноты — но он не мог понять, от желания или от иного, более темного чувства.
— Я вышла за тебя замуж не ради детей, Дж.Р. И — что бы ты там ни думал — не ради денег или трепета, который внушает имя Юингов.
Еще один удар, попавший в цель. Сью-Эллен знала: муж ее из тех, кто, закрывая глаза, видит перед собой долларовые знаки. Отец приучил его к мысли, что деньги в жизни главное. Но есть и кое-что еще, поглубже. Верить, что других интересуют в тебе только деньги — легко. Безопасно. К чему завоевывать женщину, если можно ее купить? Зачем налаживать отношения, если достаточно заплатить побольше? Деньги — удобный суррогат для тех, чьи чувства заперты на крепкий замок, кому недоступно подлинное человеческое общение.
— Тогда почему же, Сью-Эллен? Что тебя так во мне привлекло? — Он все еще пытался говорить холодно, насмешливо; но голос его предательски дрогнул.
Сью-Эллен подняла голову и взглянула ему прямо в глаза.
— Ты, — просто ответила она. — То, что я чувствовала рядом с тобой.
И умолкла на миг, задохнувшись от нахлынувших эмоций, вспоминая первые дни и недели их знакомства. В то время она встречалась с Клинтом — своей школьной любовью, но сразу ощутила разницу. Рядом с Клинтом Сью-Эллен была пай-девочкой, благовоспитанной и робкой; рядом с Дж.Р. — впервые почувствовала себя женщиной.
— От тебя исходила такая сила! — продолжала она. — Такая уверенность! Рядом с тобой и я становилась другой. Сильной, свободной. Я чувствовала, что вместе мы непобедимы. Когда ты меня обнимал — уходили все страхи, мне становилось так спокойно и легко…
Ладони ее мягко, невесомо легли ему на пояс.
— А теперь? — тихо спросил он.
— И теперь ничего не изменилось. — Она мягко взяла из его руки бокал, поставила на стол. — Впереди у меня трудные дни. Мне нужно быть сильной. Нужен мир и душевный покой. Но где его искать? Только у тебя.
Она потянулась к нему, дрожащими губами коснулась его щеки, наслаждаясь ощущением гладко выбритой кожи и свежим мужским запахом. Чувствуя, как напрягается его тело — как борется он с соблазном и с собственным желанием.
Прерывисто вздохнув, Сью-Эллен обняла его и прижалась к нему теснее.
— Что за игру ты затеяла? — хрипло вымолвил он, сжав ее плечи. Если не считать того случайного взрыва страсти после отъезда Кристин, близости между ними не было уже много месяцев. — Чего ты хочешь?
Сью-Эллен подняла на него глаза, черные и бездонные. Легко погладив по щеке, прошептала:
— Тебя.
Не колеблясь более, он прижал ее к себе и прильнул к ее губам в страстном поцелуе. Из груди Сью-Эллен вырвался стон, полный желания; она запустила руку ему в волосы, прижалась еще теснее. Не размыкая объятий, не прерывая поцелуя, опустились они на ковер у камина. Шелест торопливо сброшенной одежды… шорох двух тел… прерывистые вздохи, и стоны, и бессвязные слова… и взлет на вершину наслаждения, а за ним — бесконечное падение в пустоту, расцвеченную мириадами звезд…