Молчание нарушил Бун.
— Сколько воспоминаний!
Его интонация говорила, что он имеет в виду не только спортивные состязания. Бун открыл калитку, и они молча дошли до трибуны. Никси опустилась на нижнюю скамейку, обхватив себя за плечи.
А раньше она всегда сидела в верхнем ряду рядом с моей сестрой, подумал Бун. Ее движения стали более изящными и уверенными, но в остальном она ничуть не изменилась, несмотря на возраст. Сколько воспоминаний может вызвать обычное футбольное поле при школе! Он вернулся мыслями к настоящему, напомнив себе, что собирался поговорить с Никси о ее сыне. Чад решил стать скаутом, и это наверняка принесет ему пользу.
Но, выслушав Буна, Никси, к его немалому удивлению, отказалась от этого предложения.
— Если тебе трудно возить его, я буду рад взять эту обязанность на себя, — предложил он.
Никси помолчала, прежде чем ответить. Как объяснить ему, какие сложные чувства испытывает она по отношению к своему сыну? Поймет ли этот взрослый холостой бездетный мужчина, какие крепкие узы связывают ее с мальчиком? Пусть дядя Джим называет это суперопекой, но ей была невыносима даже мысль о том, что с Чадом может что-нибудь случиться.
— Привезти не трудно. Просто… я не считаю безопасным его участие в мероприятиях, которые связаны с риском.
— Что ты имеешь в виду?
— Я считаю, что поездки в лагеря, работа по дереву, грубые виды спорта, — все это слишком опасно для Чада.
Она была рада, что не может разглядеть выражение его лица. Наверное, он считает ее поведение глупым. Такого мнения придерживались все окружающие.
Но Бун, вместо того чтобы поднять ее на смех, стал рассказывать, чем занимаются его подопечные и как строго при этом соблюдаются все меры предосторожности. Никси стало ясно: он не отстанет, пока не убедит ее, что Чад будет в безопасности на его попечении.
Что ж, в таком случае придется объяснить ему все.
— Понимаешь, этот ребенок достался мне с большим трудом. Врачи уже не верили, что младенец выживет, но, к счастью, они ошиблись. И вот, когда мы уже решили, что все опасности позади, у него во сне произошла остановка дыхания. На первых порах Пол помогал мне выхаживать Чада. Но когда муж погиб… Я осталась один на один со всеми болезнями мальчика. Можно сказать, что он уже не один раз был на пороге смерти.
Никси бил озноб, и не вечерняя прохлада была тому причиной.
— Работая добровольцем в бригаде «скорой помощи», я насмотрелась всякого. И никогда не допущу, чтобы мои дети подверглись малейшей опасности.
Немного помолчав, Бун спросил:
— Даже если при этом ты лишишь их возможности стать самостоятельными? — Он не давил на нее, но и не отступал. — Позволь Чаду побывать у нас на собрании в четверг после занятий. Дети будут всего-навсего запоминать текст торжественного обещания и делать бумажные самолетики. Дай мальчику возможность употребить свою энергию на то, что ему интересно. Он будет чем-то занят и перестанет досаждать сестре.
— Ты считаешь, что я неправильно воспитываю сына?! Скажи мне… сколько у тебя детей? — взорвалась Никси.
Но Бун, похоже, ничуть не смутился.
— Если не считать скаутов, то ни одного. Но вовсе не потому, что я не хотел иметь их.
На этот раз он не шутил. Никси пыталась разглядеть в темноте его лицо. Нельзя сказать, чтобы такой откровенный ответ успокоил ее. Буна трудно было представить в роли мужа и отца.
— В чем дело? — спросил он. — Считаешь, что Бун-Головорез не способен иметь семью?
3
Никси вскинула на него глаза.
— Я никогда не думала о тебе в этом качестве. А прозвище ужасное, не понимаю, почему ты позволил называть себя так, — сказала она с неожиданной для себя запальчивостью.
Он окинул ее скептическим взглядом, но промолчал.
Никси сама не понимала, почему так разволновалась, предположив, что он сомневается в ее искренности.
Вдруг на ее щеку упала крупная капля дождя. Они побежали через поле к машине, но успели промокнуть до нитки. Запыхавшаяся от бега Никси со смехом сказала:
— Могли бы и не бежать, результат был бы тот же.
— Да, но тогда бы ты не дышала так часто… да и стекла не запотели бы.
Она пристально смотрела ему в глаза. Словно и не было этих пятнадцати лет разлуки. Вот только Элен нет, чтобы предложить своему брату заткнуться.
— Не могли бы мы объявить перемирие на ближайшие, скажем, тридцать или сорок лет?
Бун задумчиво взглянул на нее.