— Мы ждали тебя, чтобы начать трапезу, — быстро-быстро проговорил он. — Я все спрашивал Маркуса, когда же приедет твоя новая подружка? Однажды мы проезжали мимо твоего дома, и я хотел заскочить и представиться, но Маркус сказал, что это будет некруто, а я бы не хотел, чтобы мой сын считал меня некрутым, так что я сказал, что мы заскочим в следующий раз.
Я быстро уяснила, что мистер Флюти всегда «проскакивает» из одного места в другое.
Маркус просто стоял рядом, потирая бровь. Я видела его в новом качестве — было забавно наблюдать, как спокойный, холодный и собранный Маркус так преображается в обществе родителей.
Во время ужина я поняла, от кого Маркус унаследовал эту шизофреническую манеру вести разговор. За хот-догами, жареными бобами, бургерами и кукурузой мы с Маркусом и его родителями, помимо прочего, обсуждали буровые скважины на Аляске, противостояние палестинцев и израильтян, проблемы тучных детей и Нью-Джерси в целом.
— Наконец-то Маркус привел домой девушку, которая умнее его.
— Мы любим тебя, Джессика Дарлинг! — провозгласила миссис Флюти и снова сгребла меня в охапку.
Через ее плечо я увидела, как Маркус побагровел от смущения. Затем беззвучно прошептал мне:
— Я тоже тебя люблю.
— И я тебя люблю, — ответила я, не побоявшись сказать это вслух.
Двадцать четвертое июня
Почему я еще в школе? Нам приплюсовали лишние дни за те сентябрьские беспорядки, связанные со взломанным расписанием. Я все сдала, так что для меня эта неделя была бесполезной. Очень подходящее завершение учебы.
Бал закончился, альбомы подписаны, и выпускники впали в маразматическую ностальгию.
— Я в последний раз ем школьную пиццу!
— Я в последний раз прихожу на испанский!
— Я в последний раз тушу сигарету об этот писсуар!
Мэнда и Сара особенно отличились, всю неделю шатаясь по школе с зареванными лицами. Я думаю, они знают правду: закончилось самое лучшее время в их жизни.
Чувствуя себя никчемной, я поняла, что возможно, это к лучшему. В восемнадцать лет многое кажется романтическим. А потом начинается… Считать года до встречи, повторять мантру: «А ты помнишь?..»
Я представила, как в тридцать лет Мэнда примеряет свою корону Королевы Бала. Сара хочет вернуть те деньки, когда ее безмозглость была в цене, а Скотти, обросший жирком, заливающий в себя галлоны пива, подвывает Брюсу Спрингстину, поющему по радио «Дни славы», ведь Спрингстин так хорошо поет, так душевно…
Если я и буду когда-нибудь скучать по школе — по ее бетонным стенам, покрытым известкой потолкам, вонючему маленькому кафетерию с серыми сосисками; по ее бестолковой администрации и антитолерантной политике; по ее холлам, по которым нельзя ходить, по уборным, которыми нельзя пользоваться, и партам, за которыми можно сидеть, лишь соблюдая строгую иерархию: Галерка, Качки, Группи, Умники, Придурки и куча других, с бесчисленным количеством имен; по месту, где учеба происходила случайно и где угодно, только не в классе, — вы можете смело меня убить.
Написала ли я только что свою выпускную речь? Ха!
Двадцать восьмое июня
Я уже представила, как это будет в следующем году.
Я буду учиться в Колумбии, Маркус переедет на Манхэттен или куда-нибудь в пригород. Я буду учиться в поте лица, а он будет зарабатывать деньги, играя в барах. Мы будем ходить по кабакам и слушать, как играют другие группы, посещать художественные выставки, пить черный кофе в крохотных кафешках. Еще больше времени мы будем проводить в постели. Будем рассказывать друг другу все-все о своих самых непристойных фантазиях. И он подаст заявление в Колумбийский университет, и мы станем образцовой парой, смущающей обывателей, никогда в жизни не покидавших Пайнвилль.
Мне следовало знать, что не стоит принимать все так близко к сердцу.
— Джесс, я хочу кое-что тебе сказать.
Пока оставшиеся выпускники праздновали свое освобождение у Сары, Маркус настойчиво пригласил меня пройтись с ним вдоль побережья.
— Ладно тебе, если это для MTV хорошо, то для нас тем более сойдет.
— Я все еще не могу поверить, что из всех маленьких городков в целом мире MTV выбрало для своей штаб-квартиры на лето именно наши Прибрежные Высоты в Нью-Джерси.
— Дом Солнца и Веселья, — Маркус процитировал слоган, напечатанный во всех рекламных брошюрах.
— Тебе легко говорить, ты никогда не был тучным и беззубым чуваком, который заказывает шоколадный коктейль и плюет недожеванным сандвичем тебе в лицо.