— Что верно, то верно, — согласился он.
— Миллионы детей по всей стране сидят на своих стульях перед телевизором и считают, что Прибрежные Высоты — самое классное место на Земле, и хотят попасть туда — веселиться и плясать…
— А мы только и делаем, что хотим смыться отсюда, — закончил он мысль за меня.
— Точно.
— В этом что-то есть, — улыбнулся Маркус.
Получилось так, что MTV не снимало, когда мы добрались туда. Если бы мы подумали хорошенько, мы бы поняли, что идти туда не стоит. Сара с легкостью кинет своих гостей, чтобы поучаствовать в вечеринке, которая будет демонстрироваться по всему миру, даже если это время отведено под солярий. Как бы то ни было, дом на пляже был пуст и тих, хотя вокруг слонялись подростки, выжидая появления своих кумиров.
— Отлично, — сказал Маркус. — Солнце и веселье сегодня не попадут в анналы мирового телевидения.
Маркус обставил меня в виски-бол, но я отомстила, подстрелив в тире пару плюшевых медвежат. Мы опозорились на танцевальном марафоне, не сумев повторить движения за Кей Си и его «Саншайн Бэнд». Ели яблочный пирог и пили лимонад, хихикали над бесчисленными фриками, одетыми в дурацкие костюмы, мы даже проверили, как балаганный актер увернется от выстрела шариком с краской, хотя мы бы не стали платить ни цента, будь он даже одет как Усама Бен-Ладен.
С помощью Маркуса я поняла, что снова становлюсь той, которой была когда-то. Кому нужно это MTV? Мне был нужен только Маркус.
Я задумалась о других местах на Земле, которые с помощью Маркуса заиграли бы новыми красками. Я мало что знала о воздушном путешествии над океаном, но мне хотелось взмыть с ним в небо, вырваться из толпы и хаоса, царящего внизу, — и мы уселись в кабинку канатной дороги.
— Джессика, — начал он, — я хотел сказать тебе кое-что…
— Что?
— Я ухожу.
— Что?
— Меня не будет здесь в следующем году.
Я подумала, он шутит. Это, должно быть, шутка? Так что я отшутилась:
— Братья Ринглинг открыли новый колледж?
— Это новая школа либерального искусства, Гаккай-колледж…
— Но ты же не сдавал тесты.
— Я знаю. В том-то и прелесть. Этот колледж основан буддистами и не требует результатов тестов при приеме. Мне нужно было только написать эссе об эгалитарных ценностях в современном мире. Я думаю, они решили, что я их духовный брат, потому что сразу же предложили мне стипендию.
— И где же находится этот рай для интеллектуалов?
— Нуэво-Виежо, Калифорния.
Калифорния. Конечно, это звучало до отвращения обыденно — наденем «найк», детка, глотнем колы и прокатимся на «русских горках». Калифорния, культовая столица мира.
Черные волны лизали песок.
— Будь счастлива ради меня, Джессика.
— Ты… — начала я и осеклась.
Ужасно. Больно. Страшно.
— Очуметь! — выкрикнула я.
Он сначала не поверил мне. Слово, выражающее возбуждение, из моих уст прозвучало очень странно. Я плохо выражаю энтузиазм, особенно когда совсем его не испытываю.
— Такой жизни я и хотел.
Он прав. Могла ли я желать ему лучшего?
НО Я-ТО ДУМАЛА, ЧТО ДЛЯ НЕГО ЛУЧШЕ ВСЕГО БЫТЬ СО МНОЙ!
Черт побери, какая я эгоистка.
— Очуметь. Круто.
— Ты несчастная врушка, — сказал он.
— А какой реакции ты ожидал? — спросила я, глядя на тех, кто веселился и плясал. — Я думала, мы будем вместе в следующем году, и все будет…
Я подавилась слезами.
— Джессика…
— Почему ты… не… сказал… мне?
Он взглянул мне в лицо, кабинка качнулась.
— Потому что я не был уверен, что хочу туда поехать. Я знал, что если скажу тебе до того, как твёрдо решу, ты будешь уговаривать меня поступить туда, потому что «это правильно». А я не хочу, чтобы мое решение основывалось на твоих представлениях о том, что для меня лучше всего.
— Как ты догадался, что я не стану умолять тебя переехать в Нью-Йорк?
— Потому что я знаю тебя.
Он был прав. Я не стала бы умолять, ни за что. Не важно, как сильно я этого хочу.
— И когда ты уезжаешь?
— В этом все дело. — Он на секунду умолк. — На следующей неделе.
— На следующей неделе? Через семь дней, считая с сегодняшнего дня?
— Через шесть.
— Шесть.
— Да. В четверг.
Я взглянула на ужравшегося парня, который попытался отлить в мусорный бак.
— У нас даже лета не будет?
— Нет, — и затем, очень мягко: — Джессика, у нас будет все время в мире!
Маркус и вправду верит в это. Он верит, что наши жизни соединены. Навсегда.
Я собиралась сказать ему, что ему легко верить, потому что он романтик. А я закоренелый реалист. И вдобавок еще и пессимист. Я всегда ожидаю худшего, так что если реальность оказывается хоть на чуточку лучше моего жуткого сценария, то, считай, мне повезло.