Пятое июля
Первые два дня в нашей летней программе были посвящены ориентации. В эти дни предполагалось, что мы знакомимся между собой и с кампусом. Вместо того чтобы позволить людям просто подружиться самым естественным образом, власти кампуса поднатужились и организовали душераздирающее шоу — игру «Познакомимся», далее — «ИП».
Во время «ИП» я увидела лицо чистого зла. Зло пользовалось синими тенями для глаз, носило розовые лосины и откликалось на имя Пэмми. Прическа у нее напоминала мыльные оперы середины восьмидесятых, пузыри из жвачки она надувала, и они лопались с таким звуком, который воскресил в моей памяти школьную психологиню Брэнди — с нею я регулярно цапалась последние годы. Клянусь вам, наша школьная советница и Пэмми явно были разделены при рождении, однако мозг у них остался один на двоих. Пэмми — одна из преподавательниц курсов (как же повезло Бриджит!), но вчера вечером она была лидером игры, кем-то вроде рефери.
Главными ее задачами были:
1) испускать победный клич через равные интервалы;
2) громко провозглашать правила следующей игры и
3) давать сигнал к старту, отчаянно дуя в свисток, очертаниями напоминающий клюв. Сама же она сильно смахивала на тукана.
Например:
«Уу-хххуу! Найдите человека, который родился с вами в один месяц! Начали!»
Свисток.
Затем следовало найти людей, которые родились в один месяц, пока наша сотня не разделилась на группы по знакам зодиака.
Или:
«Ууу-хххууу! Танцуйте спинами друг к другу с теми, кто носит рубашку того же цвета, но не входит в вашу зодиакальную группу! Начали!»
Свисток.
И я должна была тереться задницами с людьми, на ком надета белая рубашка, но которые не родились в январе и не являлись козерогами.
Этот ад продолжался три часа.
Они ведь не могут заставить нас делать это во время Ориентации на следующий год, правда ведь? Не возьму в толк, каким образом это вообще может помочь. Видимо, руководство кампуса считает, что ты знакомишься со всеми и все становятся закадычными друзьями на всю жизнь. В буквальном смысле слова я перездоровалась с доброй половиной присутствующих, но как они, черт побери, считают, что я смогу отличить одного танцевального партнера, с которым мы толкались спинами, от другого? Я что, по заднице должна была узнавать, общалась ли я с этим человеком уже или нет? «Да, мышцы твоего зада кажутся мне знакомыми. Я тебя узнала!» Тьфу!
Теперь я думаю, что этот танец был вполне подходящей прелюдией к тому, что ожидало нас в следующем месяце. Негласная цель большинства студентов, посещающих летнюю программу, в конце концов проявилась вполне ясно и оказалась куда более прямой, чем всякие завуалированные измышления в брошюре: ПЕРЕСПАТЬ С КЕМ-НИБУДЬ.
В связи с этим девочки с моего этажа уделяли много времени формированию «Идеальной Семерки» — официальное наименование самых перспективных мальчиков, участвующих в программе. Девочки численно превосходили мальчиков — соотношение 72:28, — так что конкуренция была жесткой. Летняя программа — это рай для гетеросексуальных парней, чей интерес к искусству неминуемо приводит к койке, а также для ярых гомофобов из респектабельных школ. Это их шанс блеснуть. Но в результате жесткого отбора только семеро стали звездами. Большая удача, однако. И полное фиаско для меня. Я танцевала задница к заднице с каждым из этих семерых, но мне совершенно не хотелось ни в кого из них влюбляться.
Возьмем, к примеру, «сладкоголосого душку» Дерека. Мое имя заставило его заголосить бродвейскую версию песни Рика Спрингфилда 1981 года под названием «Подружка Джесси». Это оказалось неверно по двум причинам: 1) я всегда представляюсь как Джессика, а не Джесси. Я ненавижу, когда меня зовут Джесси (почти так же, как я терпеть не могу манеру моего отца называть меня Джебукой, от Джессики Буки). Не-на-ви-жу; 2) песню «Подружка Джесси» исполнял парень, который возжелал девицу другого парня (Джесси). Если рассматривать эту песню относительно меня, то я, выходит, лесбиянка.
Я попыталась объяснить это Дереку, на что он мне ответил:
— Ну прости меня, мисс Благоразумие.
Вот как, моя репутация бежала впереди паровоза.
Другое незабываемое общение случилось у нас с «саксофонистом-душкой».
— Я Майк, — сказал он, крутя задницей на уровне моей талии, он был почти на полметра выше меня. — А ты?
— Джессика.
— Джессика, а дальше?
— Джессика Дарлинг.
— Чтоб мне сдохнуть! — заорал он, превращая наш танец в парад уродов.
— Да не стоит, — усмехнулась я. — Меня так зовут.