— Погоди, не торопись, — Шпана помотал лохматой головой, — это ты сейчас на каком языке говорил? Переведи хоть что-нибудь.
— Объясняю. Рэкет — вымогательство. Бандиты запугивают владельца любой точки, которая приносит прибыль: магазин, ресторан, кафе, киоск, рынок, цех по пошиву одежды, автозаправку, ремонтную мастерскую и т. д и т. п. Владелец им отстёгивает процент от своей прибыли. Если отказывается, — будут бить, пытать, мучить его или его близких — жену, детей. Если и потом не согласится, — убьют. Заниматься этим будут банды, состоящие в основном из молодых здоровых спортсменов. Такие урки, как вы, там будут не нужны. Хотя и обычная преступность: карманники, домушники, гопники, — как была, так и останется.
— Ты сказал «владельцы точек», — Шпана удивлённо смотрел на Вадима, — у нас же государственные магазины, кафе. Заправки и… что ты там ещё говорил?
— Это — пока. Горбачёв станет у власти и разрешит предпринимательство. Сначала — кооперативы, потом частные лавочки и фирмы. А потом и фабрики, заводы, газеты, пароходы станут частными. Всю собственность страны оценят и разделят на всех граждан. Каждому выдадут специальный документ — ваучер — как его законную часть этой собственности. Наш народ по простоте и неопытности толком и не понял, что делать с этими ваучерами. А кто поумнее — собрали их в кучу, — выкупили, выдурили через всякие фонды у людей и на них уже купили в личную собственность фабрики, заводы, стали капиталистами. А работяги как работали на этих заводах, так и остались работать, только уже не на государство, а на хозяина.
Этот переход собственности от государства в частные руки называется приватицазией. Вот вам ещё одно новое слово.
Когда начнут приватизировать квартиры, продавать их, люди поймут, что жильё стоит больших денег, а то всё как-то на халяву его получали от государства. За квартиры даже будут убивать друг друга.
— Все подряд что ли убивать будут? — Не выдержал Карташ.
— Не все. Я не так выразился. Например наследники своих предков. Но опять же не все, а отдельные выродки. Целые криминальные группировки будут охотиться за одинокими пьяницами, чтобы споить их окончательно и завладеть квартирой.
— А зачем им несколько квартир? — Карташ в недоумении пожал плечами.
— Квартира — это деньги, большие деньги. Продал её и гуляй, не месяц — два, а несколько лет можешь в кабаках обедать, ездить на курорты. Или машину, например, купить, самую дорогую иномарку.
— Какую… марку?
— Машину иностранного производства. Они хоть и дороже, но надёжнее и комфортнее, чем наши отечественные.
— Ну ты даёшь! — Карташ, как бы ища поддержки, растерянно взглянул на Шпану, остолбенело сидевшего с открытым ртом. — Хочешь сказать, что иностранную машину можно будет свободно купить? Или как сейчас Жигули — по очереди или по блату с переплатой?
— Свободно. В начале девяностых их ещё как-то маловато будет, но к двухтысячному в том же Екатеринбургу автосалонов будет полно, это где продают новые — нулёвые — машины. Причём специализированные, например6 «Тойота — центр», «Форд» и другие, где будут продаваться определённые модели.
— Ништя-я-я-к! Значит и угонять будут?
— Ещё как! Правильно соображаешь. Такую машину угнать, — это не квартиру обчистить у какого-нибудь работяги. Или чью-то зарплату из кармана у пьного вытащить в трамвае. Так что, господа уголовники, советую заранее менять воровскую специальность.
— Так а нам и менять то нечего, — Шпана заржал, широко открыв рот с золотыми фиксами, — я — баклан по жизни, кому-нибудь по пьяни рыло начищу, и — к хозяину на три — четыре года. Сейчас, правда, планы серьёзные, возвращаться сюда не собираюсь, хочу пожить на свободе. Карташ тоже без специальности. Тоже по пьянке пузо распорет кому-нибудь, и — на командировку. Четвёртая ходка по сто восьмой. А специалисты… Царапанный, например, свою профессию карманника ни на что не променяет.
— Царапанный? Я, кажется, слышал про него, когда жил в Екатеринбурге. Или в городе был другой знаменитый карманник с такой кличкой?
— Нет. Другого такого в Свердловске нет. Погоняло у него редкое. — Шпана насторожился, — а что ты слышал.
— В общем, у меня там был один прапорщик в группе, с которой я работал…
Вадим замолчал, выдерживая паузу, в то же время обдумывая, как бы не выдать свою подозрительно хорошую осведомлённость о друге Шпаны, освободившемся за два месяца до него.