— Ну так вот тебе конкретика, — Вадим показал на радиодинамик, — ровно в два часа объявят, что Брежнев умер. Ты же подтвердишь, что я это предсказал. Когда ещё никто не знал. Да, мужикам в нашей хате я ещё вчера говорил.
— Да ты что?! В натуре?! Точно Брежнев крякнет?! Ни хрена себе заявочки! — Ростовский поперхнулся компотом и закашлялся.
— Он ещё вчера умер. Там, наверху, в Политбюро подрастерялись немного, потом, видимо, портфели дели. Народу решили объявить сегодня, в двенадцать по Москве.
— И как же без него? — Ростовский наконец прокашлялся, — кого поставят?
— Тёзку твоего. Андропов Юрий Владимирович, председатель КГБ.
Оставшееся до двух часов время Вадим рассказывал Ростовскому о предстоящих сменах власти в Кремле, о перестройке, развале союза. Но потом, спохватившись, подумал, а что, если что-то пойдёт не так? Если у него получится достучаться до КГБ, а там, узнав ближайшую историю, примут меры. Поэтому, уже когда радиостанция Маяк начала передавать сигналы точного времени, Вадим сказал Ростовскому, который слушал его, буквально, онемев:
— Но не факт, что так и будет. Я могу гарантировать только ближайшее будущее. Слушай внимательно, — и жестом фокусника указал на динамик.
— Говорит Москва! Говорит Москва! — Включённый на полную мощность динамик хрипел и дребезжал так, что Вадим начал опасаться, что это устройство не выдержит нагрузки. — Работают все радиостанции Советского Союза и Центральное телевидение!…
Вадим вздохнул с облегчением. Пока всё шло как надо. Передавали некролог о смерти Брежнева, о назначении руководителем его похорон Андропова. Вадим лёг на койку, и закинув руки за голову с интересом слушал радио. Скосив глаза на Ростовского, он заметил, что тот смотрит на него с каким-то страхом, граничащим с ужасом.
— Ну что, Юра, — он показал пальцем на динамик, когда из него опять полилась классическая музыка, — хорошее доказательство?
Тот, наконец, вышел из ступора, подошёл к динамику, убавил звук, машинально достал сигарету из пачки и начал её разминать.
— Теперь я знаю точно, как Ваську можно убедить, — задумчиво протянул он, и накинув бушлат, вышел на улицу.
Вадим подумал, что вряд ли у них что-то получится. Слишком уж самолюбивым и властным был знаменитый вор, чтобы прислушиваться к мнению кого-либо. Насколько Вадим помнил, в ИТК- 25 пос. Лапотково весь скандал произошёл из-за крестника Бриллианта по кличке Кравец, произведённого им в воры в этой колонии. Когда его пьяного волокли в Шизо, он начал орать, что менты его избивают. Когда эта информация дошла до Бриллианта, он дал команду, и все зеки вышли из бараков на улицу, причём в ПКТ повыбивали двери. После переговоров с администрацией делегация из трёх «авторитетов» была допущена к Кравцу, который сознался, что никто его не бил, а орал он просто по пьяни. Все успокоились и разошлись.
На следующий день на рабочем объекте с утра началась массовая пьянка. Толпы зеков, подстрекаемые Кравцом, всячески демонстрировали неповиновение и угрозы представителям администрации. Тогда руководство колонии запросило Управление о помощи. Прибывшее вертолётом подкрепление позволило устроить осуждённым показательную порку. Во время съёма с работы всех «пропустили сквозь строй», — отколотили дубинками и пьяных и трезвых. Зачинщиков — пять человек, в том числе Кравца и Бриллианта, — вывезли в Соликамск. Кравец там впоследствии отказался от воровской короны, выступал по радио с обращениями к осуждённым, чтобы они отказывались от воровских идей. А Бриллиант умер.
Вот сейчас Вадим и подумал, что Вася Бриллиант, чтобы ему ни говорили, при возникновении той же ситуации, будет скорее всего вести себя точно также, как и в первом варианте. Даже если удастся избежать этих беспорядков, из-за которых его вывезли в Соликамск, то где гарантия, что не случится что-нибудь похожее. И вообще, сможет ли вор, с его потрёпанным здоровьем дотянуть до освобождения? И даже если освободится, не окажется ли жизнь на свободе в конце восьмидесятых — начале девяностых годов более сильным стрессом, чем привычная ему жизнь за решёткой.?
Вадим даже усмехнулся, представив, как Бриллиант пытается, используя свой авторитет, подвести под «понятия» и воровские законы банды отмороженных на голову спортсменов, появлявшиеся как грибы после дождя по всей стране. Скорее всего пристрелили бы старичка, чтобы не путался под ногами, не мешал делать «бабки».