— Да. Нас тут ничего не держит.
Два часа полёта до Москвы Вадим проспал, развалившись в удобном кресле. В салоне кроме них троих больше никого не было. Когда он открыл глаза, самолёт уже катился по земле, замедляя скорость. Вокруг рядами стояли краснозвёздные самолёты небольшого размера. В моделях самолётов Вадим не разбирался.
Прямо к самолёту по аэродрому подкатила чёрная «Волга» утыканная антеннами. Выскочивший из неё подтянутый майор поздоровался со спустившимся по трапу Верещагиным и отвёл его в сторону.
— Понимаешь, Толик, — донеслось до Вадима, — генерал сильно заинтригован, приказал доставить вас прямо к нему в кабинет. Чтобы меньше утечки было, отправил меня, так как я уже в курсе. Я после дежурства отдыхать уже должен.
Дальнейшее Вадим не расслышал, забираясь на заднее сиденье «Волги» вслед за Рагозиным. Через некоторое время туда же забрался и Верещагин. Встречающий майор запрыгнул на переднее сиденье рядом с водителем, и машина рванула с места, взвизгнув покрышками.
— Слышь, Саня, — вдруг забеспокоился Верещагин, — а как же мы к генералу в таком виде, — помятые с дороги, с кошёлками…
— Ничего, генерал не из брезгливых, он в молодые годы в таких жопах побывал… А «кошёлки» оставите у дежурного на входе, никуда они не денутся.
Боковые и задние окна «Волги» были закрыты какими-то полупрозрачными шторками. «Они тут что, до тонировки ещё не додумались, — подумал Вадим, — надо будет подбросить идею для спецслужб».
Он с интересом разглядывал то, что удавалось увидеть через лобовое стекло. Бросалось в глаза отсутствие пробок. Какая-то непривычная пустота на проезжей части, отсутствие иномарок, — только «Жигули», «Волги», «Москвичи». Так же непривычно было отсутствие рекламы на зданиях, автобусах и троллейбусах. Вообще, Москва показалась какой-то серой и грязной.
Верещагин, внимательно наблюдавший искоса за реакцией Бурого, уловив желание того что-то сказать, толкнул локтем в бок и указал глазами на водителя:
— Все комментарии потом.
Вадим думал, что их везут на Лубянку и высматривал глазами памятник Дзержинскому, который должен был в это время ещё стоять на старом месте. Однако. машина неожиданно свернула в арку, перекрытую решётчатыми воротами. Вышедший из неприметной двери сбоку прапорщик в шинели с петлицами василькового цвета внимательно изучил протянутое ему удостоверение и махнул кому-то рукой, ворота распахнулись, «Волга» плавно вкатилась во двор и приткнулась к стене между двумя точно такими же машинами.
В небольшой прихожей, оказавшейся за входной дверью, их встретил молоденький капитан, выскочивший из-за стола, на котором кроме двух телефонов ничего не было. Рассмотрев удостоверения, протянутые ему майорами, капитан кивнул:
— Вас ждут. Верхнюю одежду и вещи можете оставить здесь. — он указал на нишу с вешалками, и добавил, когда все разделись, — по лестнице на второй этаж и налево. Там прямо, пока не упрётесь в дверь с надписью «приёмная».
За указанной дверью их поджидал ещё один капитан, похожий на первого как брат-близнец, такой же холёный и подтянутый.
— Подождите секунду, сейчас доложу, — капитан исчез за обитой дермантином дверью справа от входа. Никакой таблички на двери не было. Вынырнув оттуда через несколько секунд, он сказал:
— Товарищи майоры, вы войдите, а вы двое пока посидите здесь, — он указал на диван у стены напротив.
Вошедший вместе с Верещагиным майор, сразу же вышел:
— Ну всё, я свободен, пошёл отсыпаться, — он махнул всем рукой и вышел.
Прошло минут сорок, прежде чем выглянувший из кабинета Верещагин пригласил войти скучавших на диване Рагозина и Бурого.
Глава 29
— Товарищ генерал, старший лейтенант Рагозин по вашему приказанию прибыл! — Отчеканил Рагозин, вытянувшись по стойке смирно. Бурый, войдя в кабинет, вытянулся рядом с молодым Рагозиным, но промолчал, глядя на генерал-майора с солидным «иконостасом» из орденских планок на кителе. Поднявшийся из-за стола генерал — мужчина среднего возраста, среднего роста, со средним неброским лицом с умным цепким взглядом, сделав к ним навстречу пару шагов, остановился и спросил, глядя на Бурого:
— Ну а ты что молчишь?
— Не знаю, как представиться, товарищ генерал. Сказать — осуждённый Буров, — это было неправда. Сказать — Рагозин. — он покосился на молодого, — тоже не совсем так. Вы уже наверняка в курсе ситуации.