Вернувшаяся женщина принесла стопкой бельё: майку, трусы, носки и махровый халат.
— Если что-нибудь не подойдёт, — скажете, потом заменим, но я думаю, размеры ваши. Обед через тридцать минут, в столовую можете ходить в халате, — и она упорхнула с такой же стопкой белья для Рагозина.
В ванной Вадим обнаружил на полочке кусок мыла в бумажной упаковке, новую мочалку и шампунь в стеклянном флаконе с широким горлышком. Этот шампунь напомнил Вадиму эпизод из фильма «Джентльмены удачи», где Косой лихо опрокидывает себе в рот шампунь из такого же флакона, приняв его за одеколон. Настроение сразу улучшилось. Распевая во весь голос «Ах какая женщина, мне б такую», Вадим плескался под душем, с удовольствием смывая с себя ненавистный тюремный запах. Выйдя из душа и одев свежее бельё — всё оказалось впору — он с неприязнью покосился на зековскую одежду, видневшуюся из распахнутого шкафа, и решил, что ни за что её больше не оденет. Словно прочитав его мысли, в комнату, постучав, вошла пожилая женщина с ярко выраженной еврейской внешностью и измерила его богатырскую фигуру «сантиметром». Когда она, что-то бормоча себе под нос, выходила, в дверь заглянул Рагозин, одетый в махровый халат:
— Пошли на обед. Или ты ещё не готов? — Он вошёл в комнату, огляделся, — у тебя немного просторней будет. Хотя, почти то же самое. Ну-ка, а книги? — Он подошёл к книжному шкафу, — Джек Лондон, Майн Рид, «Три мушкетёра» Дюма, «Момент истины» Богомолов. У меня не хуже. Слушай,… мне здесь нравится. Как думаешь, надолго мы здесь зависнем?
— Думаю, что назад в Пуксинку ты уже не вернёшься, — Бурый крутился перед зеркалом, висевшим на стене у входа в ванную, пытаясь разглядеть свою фигуру в махровом халате, — слишком много знаешь.
— А как же жена, ребёнок, — Рагозин озадаченно присел на стул возле круглого стола.
— Ну, если не решат нас с тобой ликвидировать после того, как всё выжмут, что я знаю,… — глядя, как у молодого вытягивается лицо, Вадим рассмеялся, — шутка. Я думаю, до этого дело не дойдёт. Меня не тронут, потому что ни кому не известно, всё ли я рассказал, что знаю, или что-то ещё могу вспомнить полезное. А твои знания, полученные от меня, скоро станут неактуальными. Если начнут принимать меры по этой информации, что я выложил, то история пойдёт по-другому. И если ты будешь кому-то рассказывать о будущем, а это не сбудется, то тебя никто всерьёз и воспринимать не будет. Но это будет понятно не сразу, может через полгода или год. Чтобы убедиться, что я это — ты, много времени не нужно. День — два, максимум неделя. Потом ты становишься не нужен. Отпускать тебя в Пуксинку рано, а здесь кормить за государственный счёт целый год — бессмысленно. Я думаю, тебе найдут какую-нибудь работу здесь, чтобы был на глазах. Постарайся закрепиться, стать нужным, а там, глядишь, и семью сюда перетянешь. Главное — не унывай. Пошли обедать.
— Пошли, а то Марина уже заждалась, наверное.
— Марина? Это которая… — Бурый изобразил огромную грудь, — ты уже познакомиться успел?
— А что тут такого? Просто спросил, как зовут. Она дежурит до завтрашнего утра, а потом её сменит Наташа. Должность у них вроде дежурного администратора, горничной и уборщицы в одном лице.
— Понятно, — Бурый вдыхал аппетитные запахи, усиливавшиеся по мере приближения к пищеблоку, — ещё, наверное, обязанности поварихи и официантки.
— Нет. Поварихи точно нет. Готовят где-то в другом месте, сюда привозят. Чёрт! А пахнет то как! О! Насчёт официантки ты угадал.
Сменившая синий халат на белый, Марина выставляла на сервированный стол тарелки с салатами.
— Присаживайтесь, ребята, — она скользнула взглядом по фигуре Бурого, — я сейчас первое принесу.
Засмотревшись на удаляющуюся женщину, Бурый едва не сел мимо стула, что вызвало гомерический смех единственного зрителя.
— Сам такой, — беззлобно проворчал Бурый и накинулся на салат.
Обед обоим понравился. Не хуже, чем в ресторане. Особенно — официантка. Меняя блюда, она нечаянно или умышленно наклонялась так, чтобы Бурый мог досконально разглядеть вырез в кофточке. Рагозину приходилось довольствоваться видом сбоку. Это обстоятельство разжигало и без того хороший аппетит Бурого. Умолотив двойные порции первого, второго и третьего, он нехотя выбрался из-за стола и заявил, что сейчас он хочет только добраться до кровати и хорошенько выспаться. Рагозин его в этом полностью поддержал. Так и сделали.