Дубасов нахмурился и засопел, приняв упрек на свой счет, ведь он по своей должности как раз и отвечал за вооружение флота. После долгой и тягостной паузы, в сердцах бросил:
— Бес в тебя вселился, одно беспокойство и хлопоты. То Макаров терзает рапортами, теперь ты принялся. Но дело говоришь, хотя заботами безмерно оделил. Ладно, поехали, в кабинете поговорим предметно — сам вижу, что изменения необходимы, это мы крепко обмишулились, и теперь допущенные ошибки исправлять требуется. Поехали к тебе, там покажешь, что еще замыслил, мы с тобой отныне в одной лодке…
Табачный дым поднимался к высоченному лепному потолку, и хорошо, что окно было раскрыто — иначе накурено было бы так, что пресловутый топор можно было бы повесить. Адмиралы склонились над столом, перебирая бумаги и схемы, перебирая и тасуя их, словно заправские шулера карточные колоды. Сюртуки были давно сброшены с плеч, Дубасов и Рождественский в одних рубашках прихлебывали «адмиральский чай», где коньяка плескалось не меньше половины стакана. Лица раскраснелись, капельками выступил пот на лбу — за окном уже вечерело. Но в здании ГМШ продолжала «кипеть» жизнь, и Рожественский уже знал, что супруги подчиненных ему офицеров втихомолку проклинают «беспокойного» адмирала.
И не как иначе — пока начальство не убыло с места службы, всем офицерам надлежит оставаться на своих местах, как на корабле, с которого, всем известно, бежать без приказа могут только крысы. Но за пару недель все привыкли к авралу, и не только — осознали, насколько ценно время, и нужно как можно быстрее отправить броненосцы на Дальний Восток. Впрочем, в России так обычно и бывает — лодырничают по полгода, потом яростно стараются наверстать упущенное, не жалея ни сил, ни средств.
— Ты понимаешь, Зиновий, что башни с шестидюймовыми пушками не шутка! Снять их не только можно, но и нужно. Сам прекрасно вижу, что теперь наши броненосцы облегчить надо, но ведь на них уйму денег потратили. А что — все эти затраты кобыле под хвост⁈
— Нет в том необходимости — башни можно установить на броненосцы береговой обороны, но вдвое меньших по водоизмещению, чем «адмиралы». Установить как на германских «бранденбургах» или нашем «Нахимове», а еще лучше разнесенными по бортам, как на этой схеме — тогда на нос и корму по четыре орудия, а на борт все восемь стрелять могут. В балтийские и корейские шхеры вражеские броненосцы не войдут, а всякую мелочь шестидюймовые пушки на дно живо отправят — под градом снарядов даже шведским броненосцам туго придется. И броня нужна до пяти дюймов, надежная защита от 152 мм и 120 мм орудий, да и восьмидюймовые пушки на большинстве дистанций ущерба не причинят. Считай, три таких броненосца можно построить для Тихоокеанского флота, башни снять с «полтав». Еще один на Черном море — «Ростислав» от перегрузки существенно избавлен будет, и два на Балтике, за счет уже изготовленных башен.
— Вижу, все ты просчитал, — засопел Дубасов и отхлебнул «чай» как воду — поморщился, остыл. Еще раз посмотрел на бумаги, прохрипел:
— Меня генерал-адмирал сожрет, так что и тебе со мной к нему придется идти, он и так доклад требует. А тут ты со своими предложениями — да не один завод сейчас не возьмется за эти работы.
— И не нужно, можно загрузить работой Дальний и Владивосток, и этот вопрос я с Витте согласовал — ассигнования выделят.
— Ах вон оно что, то-то смотрю ты такой уверенный, — задумчиво протянул Дубасов, и как то иначе посмотрел на Зиновия Петровича, не дружески, оценивающе. Усмехнулся и пробормотал:
— Наш пострел везде успел… Тем паче нам идти нужно к его императорскому высочеству для доклада, иначе сам понимаешь, что будет, хотя ты и в фаворе у государя. Но вензеля на погонах только проблем добавить могут в твое положении. Завистников и недоброжелателей у тебя при дворе много, а тех, кто под «шпицем» сидит, еще больше.
Рожественский только вымученно улыбнулся, ночами пребывая в размышлениях. Он порой жалел о том, что столь дерзко «взбаламутил болото» спокойной столичной жизни. А такие вещи не прощают…
От чудовищной строительной перегрузки броненосцев типа «Бородино» избавились только японцы, захватив трофеем русский «Орел», переименованный в «Ивами». Надстройки были срезаны, 152 мм башни убраны, и на их месте соорудили казематы с шестью 203 мм пушками. На схеме видно, насколько уменьшился силуэт «облегченного» корабля, который в таком состоянии и с новой артиллерией вышел как бы не сильнее знаменитой «Микасы», флагманского броненосца адмирала Хейхатиро Того…