Глава 4
— В целом у вас хорошо разработанный план, Андрей Андреевич, если учесть, что сверстали всего за два дня. Так варят лягушку…
Рожественский хмыкнул, посмотрел на удивленного донельзя последними словами Вирениуса, и с улыбкой пояснил:
— Если лягушку забросить в кастрюлю с кипятком, то она немедленно выпрыгнет из нее. Но стоит положить в холодную воду и начать медленно нагревать, то сварится потихоньку. Так и японцы — если начнем формировать большую эскадру и отправим ее на Дальний Восток, то они могут сразу же начать войну, чтобы не допустить соединения наших сил, и постараются разбить наши отряды поодиночке, используя значительное превосходство в силах. То есть, начнут войну, к которой они уже готовы, а мы пока нет.
— Ах вот вы о чем, Зиновий Петрович, — Вирениус рассмеялся, но тут же стал серьезным. — Но у меня было еще одно соображение — небольшие группы кораблей легче провести на дальневосточный театр, используя стационарные стоянки в нейтральных портах для погрузки необходимого угля. На несколько кораблей кардифа может просто не хватить. Но на всякий случай требуется зафрахтовать несколько угольщиков, на случай непредвиденных обстоятельств, и держать их в готовности на протяжении всего пути.
— Это вы правильно рассудили, Андрей Андреевич, я вижу тут все отмечено, — Рожественский еще раз посмотрел на листы со схемами и убористым текстом, приведенными во множестве таблицами. — Следовательно, приступить к усилению Порт-Артурской эскадры сможем уже в июне, отправив из Средиземного моря броненосец «Император Николай I».
— Именно так, Зиновий Петрович, но не один, а в сопровождении «Мономаха» — он вернулся обратно на Балтику в неплохом состоянии, и к капитальному ремонту на нем так и не приступили. К тому же к июню вполне будут готовы к плаванию «Три Святителя» и «Ростислав», хотя как вывести их из Черного моря я совершенно не представляю. Продолжи службу командиром последнего броненосца великий князь Александр Михайлович, то турки пропустили бы корабль через проливы, а так…
Вирениус развел руками, демонстрируя свою полную беспомощность в этом вопросе, а Рожественский хладнокровно пожал плечами. Зиновий Петрович и сам прекрасно понимал, что решение зависит исключительно от воли государя-императора, а у того, как при дворе известно, «семь пятниц на неделе». Но сейчас адмирал был готов ко всему, интриговать и лгать, клеветать, если потребуется — каждой ночью ему снилась идущая по океану эскадра, уходящая в свой последний бой, в бессмертие. И ради того, чтобы этого не случилось в холодных водах Цусимы, сейчас можно было «творить» все для блага дела — нельзя упускать ни малейшей возможности.
— Можно отправить обратно только пришедший из похода в Либаву «Нахимов», но то мгновенно породит массу кривотолков по всему Петербургу, и вы сами понимаете почему.
Рожественский кивнул, помрачнел — еще бы, только что пришедший от берегов Квантуна корабль отправить без ремонта обратно, то есть, прогнав «впустую», да на такое никто из начальства не решится. Ведь это моментально вызовет разговоры об их способности вообще думать. Неожиданно в голову пришла идея, и Зиновий Петрович ухмыльнулся. За эти три дня он неоднократно ловил себя на мыслях, совсем ему не свойственных, и откуда такое бралось — непонятно. И главное — приступы раздражения как-то незаметно «купировались», появилось несвойственное характеру невероятное хладнокровие и рассудительность. И весьма вероятно, что не без божьего воздействия, умереть и заново возродится не каждому дано, значит, «наверху» на тебя есть какие-то планы, раз предоставлена «вторая попытка».
— Провести на нем в Либаве необходимый ремонт, нечего гонять до Кронштадта. Предоставить господам офицерам и сверхсрочнослужащим отпуска, а в июле отправить крейсер в Средиземное море, на замену убывшему на Дальний Восток «императору». А в августе присоединить ко второму отряду «подкрепления». Да, вот еще что — «истребителям» и миноносцам следовать надлежит отдельно, и каждому для буксировки придавать транспорт, иначе они будут постоянно тормозить в пути броненосцы и крейсера. Словно гири на ногах, скованные цепью…
Захотелось выругаться — накатил приступ ярости, но сумел сдержаться. Он вспомнил, сколько проблем доставили ему идущие с эскадрой большие миноносцы в 350 тонн водоизмещения, которые принято называть «дестройерами», или «истребителями», понятное дело, что малых, обычных миноносцев, или миноносок, то есть минных катеров. Гнать собственным ходом нельзя — ненадежные машины, быстрый износ и бесконечные поломки. Только буксировать транспортами, но скорость становится совсем неприемлемой даже для тихоходных броненосцев, ведь они все же ходят, а не ползают как сонные осенние мухи по стеклу.