В салоне воцарилась тишина: женщины стеснялись переговариваться в его присутствии. Лишь та, что постройнее, взялась подметать пол, собирая обрезки каштановых волос, оставшихся от предыдущей клиентки. Алексей некоторое время бездумно следил за ее движениями и встрепенулся только тогда, когда она поднесла совок к мусорной корзине, обтянутой пластиковым мешком. В ней что-то белело сверху… Что-то, напоминавшее…
Кис чуть приподнялся, чтобы получше увидеть. Точно, это были памперсы! Уж он-то в них отлично разбирался!
Что ж, неплохо для начала!
– Мужч… Вы, это, сударь, будете стричься или что?
– Буду. Мне вот так… – и он ткнул пальцем в одну из причесок каталога, близкую к классической.
Его препроводили в кресло для «головомойки». Занялась им одна из полных парикмахерш, с лицом приятным и веселым. Ее руки закружились вокруг головы детектива, а он все думал, как бы завести разговор о молодой женщине с ребенком.
С головомойкой было покончено, и Алексей пересел в кресло у зеркала, продолжая размышлять.
Однако долго ему мозги напрягать не пришлось. Неожиданно послышался какой-то звук, похожий на детский плач.
– У вас там кошка, что ли?
Женщина замерла, занеся ножницы над очередной прядью: прислушивалась. Звук повторился.
– Я… вы извините меня… Можно я отойду на минуту? Это не кошка… Там маленький мой плачет! Я сейчас, я мигом!
– Конечно, – милостиво кивнул недостриженной головой «сударь».
Хм… Если маленький – ее, то промашка получается…
Она вернулась через несколько минут. Детский плач затих, и женщина снова взялась за ножницы, пропуская пряди волос Алексея меж пальцев. Вид у нее был смущенный и виноватый – не зря Алексей страху на них нагнал!
– Сын? – дружелюбно спросил детектив: пора было менять гнев на милость.
– Внук, – не без гордости ответила женщина.
…Вот оно что! Ее маленький– ей внук! Это обнадеживало.
– Правда? Глядя на вас, никак не подумаешь, что вы уже бабушка! – польстил он ей. – Мальчик, стало быть? То-то радость вам с мужем… – закинул удочку Кис. Ему важно было узнать о наличии или отсутствии у нее мужа, чтобы оценить вероятность мести.
– Мы рады, конечно, – не особо весело произнесла женщина, орудуя ножницами, – доча, она у нас единственная… Да жизнь у нее не сложилась: едва вышла замуж, как через несколько месяцев и развелась… А сколько мы денег на свадьбу угрохали! Знали бы наперед, как все обернется, то хоть в долги не влезли бы… Теперь вот мы с мужем помогаем ей, как можем.
Итак, у кандидатки в «мамаши» муж имелся, а дочка родила своего бэбика в браке, а вовсе не «невесть от кого». И, заметим, никто молодую мать из дома не выгонял. Стало быть, либо не та девица тут младенца матери подкинула, либо Сереге она наврала капитально… Ну, посмотрим.
– Это хорошо, что помогаете, – согласился Кис, – особенно, что ваш муж дочку понимает. Отцы, они не всегда…
– Ой, что вы, мой души в пацанчике не чает, готов нянчиться днями и ночами. Уже мечтает о пенсии, чтобы с внучком сидеть!
– Но вы тоже, я вижу, помогаете… Дочка ребенка вам оставила, на работу пошла?
– Нет… Она только хотела в пару магазинов заглянуть… Вот-вот вернется… Она хорошая мать, не думайте!
Судя по всему, дочка не работает, живет на содержании у родителей, – которые еще с долгами за ее свадьбу не расплатились, – однако по магазинам ходит. Любопытно. Но вряд ли имеет отношение к делу. Важно другое: ее мать, под чьими руками сейчас шевелились волосы детектива, абсолютно не попадает под образ «мстительницы». У нее есть муж, который дочери и отец. И с какой стати ее «доча» потащилась к Серегиному подъезду, где устроила спектакль под названием «Здравствуй, папа, держи внучка», – являлось полной загадкой. Только если тут речь о другой девице идет…
Оставалось надеяться, что она не заставит себя ждать, и все тогда прояснится.
Она и не заставила. Минут семь спустя появилась на пороге, и Алексей сразу ее опознал: и короткая кожаная юбка, и кофточка без рукавов, – на этот раз, правда, не белая, а бледно-голубая, – и темно-зеленые ногти, и обрезок сапога на щиколотке, – все, как Серега описал.
Никому не кивнув и не улыбнувшись, девица продефилировала прямиком к матери, орудующей над головой детектива. На него она даже не посмотрела, словно в кресле находился неодушевленный предмет.
– Как там Васька? Не орал?
Не орал.Именно так выражаются «хорошие матери», кто бы сомневался!
– Нет, спал…
– Пойду покормлю его.
И девушка начала расстегивать кофточку, ничуть не смущаясь присутствием в кресле неодушевленного предмета в виде постороннего мужчины.
– Послушайте, – вскричал Кис, боясь, что она сейчас исчезнет в подсобном помещении, – а я вас вчера в своем дворе видел! Да-да, точно! Вы подошли к моему соседу!
– Вот ерунда, – хмуро бросила ему девица и вознамерилась отчалить в подсобку.
– Да точно, говорю вам, видел! Я на вас обратил внимание: и юбка эта кожаная, и зеленые ногти… Только вчера на вас кофточка была белая, точно? Вы еще подошли к моему соседу и стали совать ему ребенка! Я слов не слышал толком, но что-то донеслось, вроде «Папочка, держи внучка!»
– Настена?! – ахнула ее мать и, кажется, отсекла клок волос детектива едва ли не под корень. – Какой еще папочка?! Что это такое?!
– Да дяденька придумал, – зло выплюнула девица. – Я пойду Ваську кормить.
– Стой, – мать схватила ее за руку. – Кому это ты Васеньку совала?! Почему внучка? Это наш с твоим отцом внучек!!!
– Да придумал он, козел, говорю!
Она пыталась выдрать свою руку из крепкой материнской хватки.
Алексей счел, что пришла пора вмешаться официально. Он поднялся, содрал с себя пластиковый «пеньюар» и вытащил из кармана удостоверение, которое, раскрыв, поднес к глазам обеих женщин.
Впечатление произвело. Обе притихли, замерли.
– Итак, я вас видел вчера утром во дворе, где проживает мой сосед и приятель, – жестко произнес Кис. – Зачем вы пытались ему всучить ребенка?
Настена вдруг плюхнулась в кресло, в котором только что сидел детектив, – еще тепленькое. Кофточка с расстегнутыми пуговичками обнажила ее тело до пупка, но девицу это не смущало. Или она о ней забыла.
– Да меня Лариска попросила…
– Наша соседка? – изумилась ее мать.
– Ну да… Сказала, что мужик один ее прокатил… Переспал с ней пару раз, а потом заявил, что она для него старовата… А Лариске, ты же знаешь, мам, ей тридцать шесть. Не девушка, понятно, – но тоже мне, нашелся хрен называть ее «староватой»!
Это была наглая ложь. Не Настены, понятно, – а той самой Ларисы. Алексей отлично знал Серегу: он сходился с женщинами разного возраста, случалось, что и старше себя, – ему было важно «зернышко», некое обаяние, на которое он западал.
– И она решила его проучить, – вяло добавила Настена, – показать ему, что он сам уже в том возрасте, когда пора внуков иметь… Ну, и попросила меня устроить этому хрену сцену у фонтана…
Мать ее только головой качала, не найдя слов.
– Фамилия этой Ларисы? – строго спросил детектив.
– Дегунова! – машинально откликнулась парикмахерша. – Вы мою дуреху не осуждайте… пожалуйста! У Настены своя жизнь не очень сложилась…
– Мам! – рявкнула Настена.
– Да что «мам»? А то сложилась, что ли?! А Лариска эта, соседка наша, она все пытается мужа себе найти… Да никак. Вот она к Настене и подъезжает в последнее время: вроде они сестры по несчастью, а все мужики козлы… Да у Ларки просто характер скверный! Все от нее бегут, и мужчины, и подруги! Но она… знаете, бывают такие дамочки, что всегда виноватых ищут, кроме себя, – ну вот она и пытается всем отомстить… И мою дуреху приспособила… Ох, Настена, когда же ты ума наберешься?!