Аня повернулась к сковородке и принялась там что-то переворачивать.
— Он предсказывал, кто нынешней весной радугу увидит. А мне посулил воинов радуги, но кто они такие — не сказал. Ольге он ничего не говорил. Я вообще не поняла, что она там делала — сидела молча, без маски, глаз с отца не сводила. А когда всё кончилось, встала с таким трудом, как будто не отец, а она сама камлала. И вообще, почему бы тебе её саму не спросить? Не бойся, она не кусается, — сестра оглянулась на него через плечо, посмеиваясь.
— Спрошу, — пообещал брат коротко. — А ты у отца не интересовалась насчет воинов радуги, кто они и что сулит их появление?
Когда Анна качнула головой и замялась, он спросил:
— Хочешь, я сам спрошу?
— Спроси. Только про меня упоминать не надо, а?
— Не буду, — пообещал брат.
Отец даже спрашивать не стал, откуда сын услышал о воинах Блеклой Радуги.
— Ты слова Бордусея буквально не воспринимай. Он ведь уже стар, а старики часто говорят путанно. Шаманам же это даже положено. Те, кого он назвал воинами Блеклой Радуги, на самом деле называются иначе. Если твоя судьба сложится определенным образом, ты о них узнаешь всё, что полагается.
— А сейчас что, мне вообще не положено про них слышать?
— Да, не положено. Но, раз услышал, знай — есть люди, добившиеся многого на пути постижения Учения Радуги. Те из них, кто учит других, всем известны как Чародеи Радуги. Но есть и другие мастера, которые не занимаются преподаванием. Таким народная молва приклеивает самые разные названия. Бордусей вот назвал их воинами, хотя с обычными солдатами, даже спецназовцами, у постигших Путь Радуги ничего общего нет.
— А с монахами Шаолиня есть? — поинтересовался жадно слушающий сын.
— С реальными — нет, с мифическими — возможно. Миф — понятие многогранное…
Отец опустил глаза к загромождающим стол бумагам, намекая на то, что разговор окончен.
— А обычному человеку встретить такого воина на жизненном пути — это хорошо или как?
— Или как, — буркнул Николай Владимирович раздраженно, не поднимая глаз от стола.
Ничего не оставалось делать, кроме как выйти из отцовского кабинета. Анну его рассказ взволновал, и уже вдвоем они отправились к матери с тем же вопросом. Анастасия Сергеевна обрадовалась случаю поговорить. Взрослеющие дети не баловали её долгими разговорами, может быть, поэтому, она начала издалека. С радуги Края.
Конечно, все в расщепе 80-100®, или меридиане Енисей — Иравади, с детских лет знали, что некоторые люди на Краю, среди меняющихся световых узоров его вечного свечения, могли разглядеть неподвижную фигуру. Для того и организовывали молодёжи путешествия на Край, чтобы определить, кто же её способен видеть. И некоторых из видящих приглашали в Школы Радуги.
— Приглашают туда не всех, способных к обучению. Если в обычной школе можно выучить любого, у кого мозгов достаточно, то Учение Радуги требует не только способностей, но и желания посвятить этому пути всю жизнь. Оттого и берут туда немногих. И оканчивают эту школу далеко не все. Многие через год, или через пять понимают, что не хотят там дальше учиться, а кто-то не способен перейти на следующую ступень. Способности-то у всех разные…
— А сколько там учатся те, у кого и способностей и желания достаточно? — спросила Аня.
— Долго. Обычное образование, в университетах, тоже входит туда, как часть. Только первый год обучения в Школе Радуги связан с полным отрывом от обычного мира, а дальше — у каждого свой путь. Может, кто-то из учеников Радуги живет рядом с нами, обычной жизнью. Они ведь не станут кричать об этом на каждом углу.
Получалось, что Школ Радуги много, и они не имеют постоянного местонахождения. А те, кто прекращал обучение в них, вливались в обычную жизнь общества рядовыми членами. Видящие недвижные узоры Края отличались повышенной чувствительностью и острым вниманием. Эти способности у них и развивали, но в жизни они помогали далеко не всем.
— А воинов там готовят? — не утерпел сын.
Но об этом мать ничего не слышала. Зато она давно знала Бордусея, у которого, оказывается, были уже взрослые внуки и куча правнуков.
— Не всегда он был шаманом. Закончил по молодости Новосибирский университет, в аспирантуре учился, преподавал в Большом университете Красноярска. А потом надолго ушел в леса, жил, как обычный охотник-эвенк. Шаманить начал, когда ему порядком за сорок стукнуло. У настоящего шамана жены не бывает, так что Ольгу он удочерил. Она моложе любого из его родных внуков будет…
Анна осталась послушать, её рассказ матери заинтересовал, а юноша ушёл готовить домашние задания. К нему, как сыну учителей, в школе было особое отношение: все учителя из кожи вон лезли, чтобы выучить Ермолая Харламова как можно лучше. Если другие школьники могли ограничиться рефератом в три страницы, то для него написать меньше пяти — означало прилюдное объяснение, почему это он вдруг стал лениться. Вся школа знала, что он с десяти лет владеет скорочтением и почти не забывает прочитанного.