— На себя посмотри, вон голосяру какую наорал. Небось у штаба было слышно… Ладно, утро вечера мудренее — пошли кемарить.
На том и порешили.
Утром, после развода, у КПП остановился «уазик», из которого, словно птенец из гнезда, «выпал» на свет Божий молодой лейтенант — высокий, худощавый, с немного длинноватой шеей и трогательным растерянным лицом. Вообще, такое лицо больше бы подошло певчему в церковном хоре, пианисту, брякающему всякие классические темы, или, скажем, молодому поэту-идеалисту, но никак не войсковому офицеру.
В руках летёха держал дипломат из пупырчатого «крокодилозама», на плече висела большая дорожная сумка, на кожаном лейбле которой красовалась игривая надпись на иностранном языке, нечто типа: «Уэлком ту накед бич!» Летёха с любопытством огляделся вокруг, глубоко вздохнул, как Жак Ив Кусто перед глубоким заныром, и потянул ручку двери к себе.
И вот он уже в штабе, говорит с дежурным, предъявляет ему какую-то бумагу, что-то объясняет, оставляет сумку в помещении ДЧ, поднимается наверх и, одёрнув новенький мундир с звездистым ромбиком академического значка на груди, осторожно стучится в дверь кабинета командира части.
Оттуда молчат, командира нет, но молодого офицера это не смущает, он поворачивается на сто восемьдесят градусов и подходит к другой двери, табличка на которой гласит: «Заместитель командира по воспитательной работе подполковник Колобков В. Р.».
Лейтенант настойчиво стучит и, на всякий случай, проворачивает ручку замка. Дверь открывается.
— Разрешите, товарищ подполковник?
Лучше бы было: «товарищ пустое место» — кабинет пуст.
Лейтенант осторожно проходит в кабинет и ставит свой дипломат у стола, а сам с любопытством оглядывается.
Президент сурово, но по-отечески смотрит с портрета, да так, что рука сама тянется к фуражке. Графики «восп. работы с ЛС» выполнены аккуратным писарским почерком, все проведённые мероприятия помечены ярко-красным, готовящиеся — синим, а несостоявшиеся — жёлтым, но таких совсем мало, да и те почти незаметны в связи с жидкостью тона.
А вот на столе какие-то бумажки. На них что-то про реформу в армии. Это интересно; любознательный лейтенант вчитывается в убористые строки, пробирающие до самого сердца, но тут за спиной скрипит дверь, и в кабинет врывается невысокий подполковник с холёным лицом кабинетного офицера и солидным животиком представительского класса.
— Здравия желаю, товарищ подполковник! — вытянулся в струнку молодой офицер. — Лейтенант Смальков. Вас не было, и я решил зайти подождать…
— Любопытствуете? — настороженно спросил Колобков, косясь на бумажки, которые Смальков всё ещё держал в руках.
— Да, интересно! — попытался улыбнуться Смальков. — Хорошая у вас часть!
— Да… Часть у нас хорошая… Скоро будет лучшая в округе!. Вы же из штаба округа?.
— Никак нет! Из училища, по распределению…
Колобков мгновенно изменился в лице — щёки главного воспитателя части раздулись и побагровели, глаза налились кровью.
Это было почти как в фильмах ужасов про вампиров или червей- мутантов, но лейтенант — не солдат: пять лет в военных структурах — отличная школа для знающего человека. У Смалькова были крепкие нервы.
— Так какого хрена ты у меня тут в кабинете роешься?! — раздражённо заорал Колобков. — А ну марш к командиру части, читатель, понимаешь! Пауло, блин, Хуэлья!
Смальков бросил листки на стол, взял дипломат и быстро отошёл на исходные, лепеча невнятные неуставные извинения. Неуставные, потому что существующими ныне уставами извинения не предусмотрены. Есть надежда, что эту ситуацию изменит армейская реформа.
В канцелярии второй роты выспавшиеся и отдохнувшие после многотрудной поездки Шматко и Зубов обсуждали кандидатов на представление к званию младшего сержанта.
Медведев и Гунько были совершенно правы — именно их кандидатуры стояли на первом месте.
— Ну Медведев, может быть, — задумчиво произнёс Шматко, — а вот насчёт Гунько… я бы ещё покумекал…
— А кто вместо него?
— Ну я вообще-то Соколова думал, ага… А что?
— Не, какой-то он не командный, — ответил Зубов. — Солдат отличный, но вот командирской жилки я в нём не заметил… Мягковат, рассеян бывает… Нет, Николаич, Гунько и Медведев — лучший вариант…
— Тогда Соколову ефрейтора, и ко мне в каптёры! — заявил прапорщик тоном, не терпящим возражений.
— То есть ты его вообще решил прихватизировать, чтобы воин денно и нощно у тебя на учебниках умирал? — ухмыльнулся Зубов. — А лычкой ты его подмаслить хочешь, а, Шматко? Дешёвый трюк…