— Так мы доедим и поруководим, — согласно кивнул Медведев. — Товарищ лейтенант, давайте найдём разумный компромисс…
— Товарищи сержанты… Вы слышали, что я сказал?! — Смальков начинал закипать. В таком состоянии его ещё никто не видел. — Встать, смирно!
— Товарищ лейтенант, в столовой команда «смирно» не подаётся! — сказал Гунько, но было уже понятно, что чай с пирожками пропал.
— Встать! Я что, должен… вас бегать-искать?! Ушли, никому не сказали! Без разрешения! Шагом марш в казарму!
Смальков раскраснелся, даже как-то увеличился в объёмах. Чем это могло закончиться, сержанты решили не проверять и, медленно поднявшись со своих мест, двинулись к выходу.
— Эй, а заплатить! — закричала им вслед Эвелина, краем глаза наблюдая за настойчивым лейтенантом.
— Да мы тут почти ничего и не съели! — ответил Медведев. — Вы же сами всё видели…
— Зато расковыряли! — возмутилась Эвелина наглости грубиянов. — Куда я это теперь всё дену?!
— Медведев, кто платить будет? — спросил Смальков.
— Кто будет есть, тот и будет платить! Давайте мы доедим, тогда и заплатим! Мы не против…
— Никаких «доедим»! — упёрся лейтенант, а потом, повернувшись к Эвелине, спросил: — Сколько они должны денег?.
— Двадцать два рубля, — сказала буфетчица.
— Вы ещё здесь? — Смальков обернулся к сержантам. — Я сказал, в казарму… бегом идти!
Эвелина взяла у Смалькова деньги, медленно отсчитала сдачу.
— Что-то я вас раньше здесь не видела, лейтенант… — томным голосом сказала она.
— Лейтенант Смальков, — выпалил взводный, — Валерий… Просто — Валера. Только что из училища прибыл. Так сказать, для прохождения, и всё такое…
— Для прохождения? — кокетливо улыбнулась Эвелина. — Ну тогда не проходите мимо, «лейтенант Смальков… Просто — Валера»…
— Извините, мне надо идти — служба, — смущаясь засуетился лейтенант. — А то сейчас эти деятели там наворотят. Не разгребёшь…
В дверях Смальков резко остановился и обернулся назад. Эвелина улыбнулась ему.
— И-и-извините, — сказал Смальков, — а как же зовут вас?
— Эвелина, — ответила буфетчица нежным голосом, — просто — Эвелина.
— А-а-а, — вконец смутился Смальков, — очень красивое имя. С греческого оно переводится как всемогущая. Такие имена в древности носили весталки храмов, невесты богов, жрицы, хранительницы тайных знаний и бесценных артефактов эллинской цивилизации…
Эвелина слушала Смалькова, затаив дыхание.
— Откуда вы всё это знаете, Валера? — спросила наконец она. — Это так интересно…
— Я всё-таки академию закончил, — приосанился Смальков, — а там нам давали многоплановое образование, сами понимаете, это не училище… Ну, Эвелина, извините, мне пора… До свидания.
Смальков скрылся за дверью, но тут же вернулся.
— Я просто хотел сказать, — твёрдым и чётким голосом заявил он, — что никогда не встречал женщины, которая при первой же встрече произвела на меня столь сильное впечатление. Если вы позволите, любезная Эвелина, я буду заходить к вам…
Ошарашенная таким романтическим напором девушка только и смогла вымолвить тихое: «Да». Смалькову этого было вполне достаточно.
Когда Смальков вышел, Эвелина не глядя достала из-под прилавка пакет кефира и залпом выпила его. Её взгляд блуждал где-то очень далеко…
Прапорщик ждал возвращения Соколова с нетерпением. Вопрос требовал решения: пустое место на месте старого писсуара было для Шматко словно открытая рана на его горячем старшинском сердце.
И вот Соколов прибыл. Такой немой сцене позавидовал бы не только Гоголь, но, возможно, даже и Моголь, будь он жив и здоров.
Открыв рот, прапорщик сидел за столом, неподвижно глядя на сооружение из белого фаянса, разукрашенное игривыми, с армейских позиций, картинками: бабочками, рыбками и даже русалками с обнажённой грудью.
— Э-э-это что за херня?! — мрачно выдавил из себя прапорщик, не спуская глаз с писсуара. — Что ты за порнографию в казарму притащил, Соколов?
— А чё? — удивился ефрейтор, который всю увольнительную бродил по городу под ручку с Варей с одной стороны и с писсуаром — с другой. Их даже не пустили в кино, сказав, что вид санчаши отобьёт у зрителей желание кушать попкорн. — Это ж финский — лучшая сантехника в мире…
— Какой мир, ефрейтор? — закричал Шматко. — Ты чё, человеческий не мог купить? Это что, б…, за рыбы, что это за бабы? Ты понимаешь, что у меня здесь рота солдат?! Что мне Колобков скажет за такую пропаганду? Бромом вас будем отпаивать?
— Да ну, — ухмыльнулся Соколов, — тут же и не видать ничего. Всё схематично…