Всем стало понятно, что доступ к сокровищам Шматко им пока заказан. «Черпаки» заняли позиции вокруг стола.
— Короче, Сокол, ты должность получил? — строго спросил Медведев.
— Ну.
— Что «ну», товарищ ефрейтор? Где? Наливай!
— Кабан, там, во втором ящике снизу. — Сокол показал на тумбочку возле двери. — Доставай!
Кабан извлёк на свет Божий белый фаянсовый чайник с отколотым кончиком горлышка, сахарницу, четыре кружки и жестянку с заваркой.
Подполковник Колобков был раздражён не на шутку. И причиной его раздражительности была молодая супруга замкомандира — медсестра Ирочка. Она всеми путями избегала исполнения своего супружеского долга, и Колобок изнывал от этого и бесился. Причины такого отношения Ирочки к своему мужу были просты — она его не любила и в первую же ночь после свадьбы поняла, какую ошибку совершила. Но теперь было уже поздно метаться, и семейная жизнь Колобковых постепенно превращалась в ад.
Колобков шёл по направлению к штабу по тёмной дорожке, мимо аллеи молодых деревьев. Подполковник зло хлестал рукой по листве, вымещая на растительности своё дурное настроение. Но это совершенно не помогало.
У входа в штаб было темно. Подполковник промахнулся мимо ступеньки и оступился. Полетела фуражка, Колобков чуть не упал на землю, его спасли только вовремя выставленные вперёд руки. Тут его и прорвало.
Наградив матами темноту, ступеньку и, разумеется, абстрактный «бардак», который и есть совокупность всех отрицательных факторов армейской жизни, Колобков призвал к себе Ходокова, который дневалил по штабу.
— Я, товарищ полковник! — вытянулся в струнку боец.
— Головка от патефона! — заорал Колобков. — Почему возле штаба темно, как у негра в жо… желудке?
— Так всегда было, товарищ полковник…
— Значит, хреново было, боец! Короче, чтобы повесил здесь прожектор!
— Есть, товарищ полковник, — козырнул Ходоков, — завтра с утра и повесим…
Колобок чуть не лопнул от такой вопиющей тупости:
— Какой «завтра», на хрен?! На хрена он завтра будет нужен?!
Чтобы через пятнадцать мину здесь было светло как днём! Время пошло, Ходоков.
Дневальный ушуршал. Колобков стал раздражённо прохаживаться вдоль штаба, пытаясь успокоиться, но бешенство и общее недовольство окружающим миром были сильнее. Подполковника раздражало всё: тёплый звёздный вечер, лёгкий ветерок, месяц в барашках лёгких облаков, тупой Ходоков, ступенька, штаб и вообще вся эта часть и служба.
Подполковнику вдруг захотелось упасть на асфальт, кататься по нему и рычать во всю глотку. Ему с трудом удалось отговорить самого себя от этой безумной затеи. Наконец Ходоков вернулся с прожектором и полез на козырёк. Теперь можно отвлечься на руководство монтажом осветительного прибора.
А пока Ходоков занимался светоинсталляцией, в каптёрке второй роты в ожидании кипятка, который ни шатко ни валко пытался вскипятить слабенький допотопный электрочайник, «черпаки» обсуждали достижения своей армейской жизни.
— Вот сейчас у нас начинается правильная служба, — сказал Медведев, расслабленно отвалившись на спинку стула, — на кухне — свои люди… В каптёрке — свои люди… Есть что пожрать… И есть где пожрать…
— Ну скоро там закипит? — нетерпеливо спросил Кабан.
— Ещё минут пятнадцать, — ответил Сокол, потрогав ладонью алюминиевый бок чайника. — Прибор адский, похоже, что ему больше лет, чем всем нам вместе взятым…
— Эдак мы до утра просидим, — недовольно заметил Гуня.
— Б… — Сокол заковыристо выругался одним из пассажей Шматко. — Мне после сегодняшнего марш-броска помыться не мешало бы… Я хотел ведро вскипятить, а с этим паровозом я, в натуре, до утра провожусь…
— На хрена тебе? — удивился Медведев. — Завтра баня…
— Кому — баня, а кому — и увал, — ухмыльнулся каптёр. — Я завтра в город. Старшина за клеем посылает.
— За клеем? — хмыкнул Кабан. — А кого клеить будешь? Варьку?
— Да, нехило устроился, каптёр, — сказал Медведев. — Каждую неделю — в увал… Только, дорогой, придётся тебе, наверное, холодной водой мыться. Но ничего, это даже полезно. Закалка, и всё такое…
— Ни хрена! — ответил Сокол. — Я кое-чего помощнее забацаю, чем этот старичок.
Он открыл ящик с «ценными хренями», достал оттуда пачку лезвий, катушку ниток и моток двужильного изолированного провода.
— Спички есть? — спросил он товарищей. — Электробальбулятор сделаю! Им-то, наверное, ведро можно будет прокачать…
Сокол ловко скрутил лезвия нитками, проложив между ними две спички, потом плотно присоединил контакты провода к лезвиям.