— Валера, хотите мороженого? — спросила она.
— А? Что? — рассеянно спросил Смальков. — Нет… Спасибо…
Но Эвелина уже несла ему два брикета.
— За так, бесплатно! Ноу мани! — сказала Эвелина. — Всё равно портится…
— Почему портится? — не понял Смальков.
— Холодильники не работают, света-то нет, — ответила Эвелина. — А вы, я вижу, грустный сегодня какой-то. Съешьте мороженое, сразу веселее станет.
— Что ж, спасибо, — вздохнул Смальков и грустно улыбнулся буфетчице: — Спасибо вам, всемогущая Эвелина…
— Вижу, у вас что-то случилось? — тихо спросила Эвелина, нежно глядя на лейтенанта.
— Да-а-а, — поморщившись, отмахнулся Смальков, — так…
— Нарвались на Пал Терентича? — предположила Эвелина. — Так не переживайте!. Командир части у нас хоть и строгий, но отходчивый.
— Да ни на кого я не нарвался. — Смальков смущённо отвёл взгляд от лица Эвелины и чуть слышно выдохнул: — Просто я — плохой офицер.
— Ну-у-у… С чего вы это взяли?
— Я не умею командовать личным составом, — продолжал вздыхать Смальков. — Я им говорю: «Встать, смирно!» — а они смеются…
Эвелина широко улыбнулась.
— Вот видите, Эвелина, вам тоже смешно, — горько сказал Смальков, — и им…
— А вы мороженое скушайте, — бодро сказала Эвелина, — да побольше, от него связки охрипнут, и как рявкнете на своих охламонов — сразу успокоятся.
— Хорошо, — рассеянно усмехнулся лейтенант. — Что-то я совсем расклеился. Извините меня, Эвелина.
— Да ничего, всё будет нормально, не расстраивайтесь… А хотите, я вам сметаны принесу, всё равно пропадает.
— А зачем пропадает? — приободрившись, улыбнулся Смальков. — Вы это… примените демпинг!
— Чего? — насторожилась Эвелина.
— Демпинг — это искусственное занижение цены, — с видом знающего специалиста пояснил Смальков. — Применяется с целью резкого увеличения спроса при борьбе с конкурентами… В общем, цены надо резко снизить, и весь товар разлетится, не успеет испортиться.
Эвелина восхищённо посмотрела на лейтенанта — ей такая мысль никогда бы не пришла в голову.
— Так и сделаю, — сказала она. — А ещё говорите, что вы плохой офицер, Валера! Вы же умница!
Смальков окончательно оттаял и даже несмотря на съеденное мороженое стал «нагреваться», что было заметно по его раскрасневшимся щекам.
Жизнь лейтенанта Смалькова снова стала налаживаться.
С отключением электричества на командира части полковника Бородина навалилось множество проблем: отключилась сигнализация в оружейных комнатах, не работало оборудование в столовой и на складах и так далее и тому подобное.
Бородин стоял у окна и смотрел на плац, где как раз шёл развод нарядов.
Возле его стола сидел подполковник Колобков, явившийся для доклада командиру.
— А из-за чего электричество пропало, удалось выяснить? — спросил Бородин, отворачиваясь от окна.
— Нет, пока выяснить не удалось, — ответил Колобков, в душе последними словами костеря Ходокова. — Но вот приехали специалисты… разбираются. Говорят, с трансформатором что-то.
— А кто этих специалистов на склад боепитания запустил? — строго спросил Бородин, садясь в своё кресло.
— Ну я. Под свою личную ответственность, Павел Терентьевич.
Там распределительный щит, куда все коммуникации запитаны. Без этого никак.
— Эх, Романыч… Ты же опытный офицер. Посторонние на таком объекте, — Бородин покачал головой, — да-а-а…
— Они были там всего десять минут, — ответил Колобков, — я с них глаз не спускал ни на мгновение. Это же на общее благо, нельзя же нам без света сидеть, в конце концов.
— Странные они какие-то, — нахмурился Бородин, — электрики твои… Тебе не показалось? Частники, что ли?
— Никак нет! — ответил Колобков. — Я в госконтору звонил, «Горсеть». Они через сорок минут после вызова прибыли. Оперативно среагировали, и специалисты грамотные, это сразу видно.
— Из госконторы, говоришь? Госконтора — это хорошо. Это, понимаешь, Романыч, хоть какая-то гарантия…
«Ну, Ходоков, ну сука, подкинул проблем! — зло подумал Колобок. — Сгною в нарядах, гада!»
Обед бойцам выдали сухим пайком. Солдаты второй, равно как и других рот, давились консервированной перловкой, закатанной в банки тогда, когда родители нынешних бойцов ещё и не планировали их рождения. Такое своеобразное прикосновение к истории не вызывало энтузиазма: пресные консервы и ядрёные чёрные сухари, которые царапали нёбо, приходилось проталкивать внутрь с помощью холодного чая неестественно чёрного цвета, отдававшего содой и хлоркой.