— А что это будет, товарищ капитан? — не отставал Смальков.
— Это будет… домик! — объявил Зубов. — Домик для нового бойца нашей роты.
Ротный торжественно развернул пакет и извлёк из него маленького пушистого хомячка, который смешно двигал розовым носом, обнюхивая всё вокруг.
Зубов осторожно опустил его в банку и постучал пальцами по стеклянной поверхности.
Со всех концов казармы посмотреть на зверька подтянулись солдаты.
— Товарищ капитан, это что, ваш? — спросил Соколов.
— Теперь уже ваш! — ответил Зубов. — Выгнали его из дома! Дочке подарили, а у неё аллергия пошла! Он — первый подозреваемый! Так что кормите, следите… Короче, поставьте на довольствие. Друг семьи всё-таки. Жалко выбрасывать!
Зубов свернул пакет и спрятал его в карман куртки.
Его впереди ждал ещё целый выходной день в кругу любимой семьи, и ротный торопился домой.
— Товарищ капитан, а как его зовут-то хоть? — Гунько догнал ротного на выходе из казармы.
— Не знаю! — остановился Зубов и задумался. — Хомяк и хомяк!
Дочка ж ещё говорить не умеет! Мы с женой Пупсиком называли!
Так во второй роте появился новый боец — рядовой Пупсик.
Старший прапорщик Шматко, одетый в гражданский костюм, с огромным букетом белых астр в руках, широко улыбаясь, вошёл в квартиру своей невесты Машеньки.
Улыбающаяся девушка встретила его на пороге.
— Машенька! Разреши мне в знаменательный день преподнести тебе этот скромный букет!
День был действительно знаменательным — ровно год назад прапорщик Шматко и Маша познакомились, со всех позиций это была очень серьёзная дата. Но, как видно, Маша этого не помнила.
— Какой день? — спросила она.
— Перестань притворяться… Я думаю, ты тоже этого ждала. — Прапорщик ткнул пальцем в настенный календарь и, хитро прищурившись, посмотрел на улыбающуюся невесту. — Какое у нас сегодня число? Во-о-от… Прошло ровно сколько?
— Да… но как ты узнал? — ошарашенно спросила Маша.
— Разведка доложила точно! — рассмеялся прапорщик.
— Какая разведка, Олежек? — насторожилась девушка.
— Да ладно, что я, дни считать не умею, что ли? — Прапорщик явно не понимал, что так смутило Машу. — Ты чего, Маш?!
— Но я же никому… — заговорила девушка, но осеклась на полуслове.
— Никаких «но», — заявил прапорщик, — такое событие мы просто обязаны отметить.
Шматко зашуршал пакетом, который принёс с собой, и выставил на стол бутылку шампанского.
— Полусладкое! Твоё любимое! — объявил он и отдал распоряжение: — Фужеры сюда!
— Но беременным же нельзя пить, — тихо сказала Маша, доставая посуду.
— Беременным нельзя, — рассмеялся Шматко, — а тебе можно!
— Нельзя, — вздохнула Маша.
— Почему? — продолжал улыбаться прапорщик.
— Так ты не знаешь? — догадалась девушка.
— О чём? — спросил прапорщик, и тут до него дошло. Шматко замер посреди кухни с открытым ртом и бутылкой шампанского в руках.
Новый боец роты стал объектом всеобщего внимания и заботы.
Бойцы окружали его домик и наблюдали за жизнью обитателя трёхлитровой банки, слегка пахнущей маринованными огурцами.
Объектом бурного обсуждения стало имя нового воина.
— Не, ну что это за «погоняло» — Пупсик?! — возмущался Медведев. — Рядовой Пупсик! Разве это имя для солдата?!
— А почему рядовой? Может, он — сержант! — предположил Гунько.
— Или ефрейтор! — Кабанов, после того как ему повесили «сопли», очень гордился своим званием. — Как мы с Соколом!
— Да вы на щёки его посмотрите, — прикололся Медведев. — Он же — прапорщик!
Щёки у хомяка действительно были знатные, таким могли бы позавидовать и Шматко, и Данилюк.
— Да ладно, Медведь! — махнул рукой Гунько. — Он первый день в армии! «Душара» он!
— Точно! — рассмеялся Сокол. — У него сейчас как раз учебка!
Эту шутку бойцы оценили дружным смехом. Медведев сразу начал отдавать «духу» команды.
— Так, туловище мохнатое, вспышка слева!
Хомяк продолжал надувать щёки и смотреть своими глазками- бусинками на странных пятнистых существ, окруживших его со всех сторон и издававших очень громкие звуки.
— Кстати, а рядовой Хомяков — классная кликуха, — заметил Гуня.
— А сколько хомякам служить положено? — задумался вслух Кабанов. — Сколько они вообще живут?
— Ну, года два с половиной — три, — с авторитетным видом знатока заявил Сокол, — значит, по-нашему, это… У него год за две недели проходит!.