— Нет! — ответил Нестеров. — Я думал, это тоже зёрнышки!
— «Зёрнышки»! — передразнил бойца Медведев. — Сегодня ты накормил рядового Хомякова крысиным ядом! А завтра накормишь нас цианистым калием!
— Не накормлю, — замотал головой Нестеров.
— Накормишь, Нестеров, накормишь. — Медведев просто кромсал «косячника» своим испепеляющим взглядом. — Ты ж даже не знаешь, как он выглядит! Потому что ты, Нестеров, знаешь кто?
— Зюфель? — предположил боец.
«Черпаки» мрачно усмехнулись.
— Нет, ты не зюфель, — покачал головой Медведев, — ты — ёлупень!
Можешь, кстати, записать в свою тетрадку. Глядишь, и такое пригодится.
— А что такое ёлупень?
— Спроси у Папазогло или в зеркало посмотри, сразу всё поймёшь, — сказал Медведев, — а ты лучше расскажи нам, рядовой Нестеров, как ты будешь воскрешать рядового Хомякова! Любимца командира нашей роты!
— Как это… воскрешать?
— Вот и мы думаем, как это у тебя получится? Ты думаешь, это ты по шапке получишь, когда ротный узнает?
— Может, другого купить? Такого же…
— Какого «такого же»? Такого же рядового Хомякова?!
— Слушай, Медведь… Можно же сказать, что он убежал.
— Рядовой Хомяков? В самоволку? Нет, Гуня. Этот малый был не из таких! У тебя, Паганини, только один выход — воскресить!
Задача была предельно ясной, но, как её выполнить, не додумался даже мозг Нестерова. Ни магией, ни другими мистическими дисциплинами он не владел, а значит, оживить хомяка уже не мог.
Над второй ротой снова нависла угроза и напряжение. Зубову о происшествии решили пока не докладывать.
Шматко зашёл на склад к Данилюку, ловко забросил на вешалку свою фуражку, уселся за стол и, громко вздохнув, задал прямой и конкретный вопрос:
— Шнапс есть? Плесни…
— А не рановато? — удивился Данилыч. — Ещё и двенадцати нет.
— Наливай давай, — настойчиво потребовал Шматко, и Данилюк, укоризненно покачав головой, выудил из-под стола бутылку водки и два стакана.
Жидкость аппетитно забулькала, заполняя стаканы. Прапорщик взял один, поднёс его ко рту, но, передумав, отставил в сторону.
— Данилыч, у тебя дети есть? — спросил он.
— Двое, — удивился Данилюк. — Ты что, забыл?
— И как?
— Что «как»?
— Ну, в смысле, как оно, с детьми? — уточнил Шматко. — В общем смысле как?
— Да я уже и не помню, как это, когда без них, — развёл руками Данилыч. — А чего спрашиваешь-то?
— Да так… Ты налей лучше.
— Так я уже налил. Ты пей, Николаич.
— Ага, — кивнул Шматко и потянулся за стаканом, но его рука зависла на половине пути.
— А ты чё, Николаич, рожать собрался? — хитро прищурился Данилюк.
— Я? Да ну! — отмахнулся Шматко. — Скажешь тоже… Знакомый один собрался. А мне просто интересно.
— А ты у Зубова поинтересуйся, — предложил Данилыч. — Он же недавно рожал.
— Ага… Точно… Как это я сразу… — Шматко соскочил со своего места, надел фуражку и торопливо направился к выходу.
— Так, это, — закричал ему вслед Данилюк, — ты чё, пить не будешь?
— Я с утра не пью, — ответил Шматко и скрылся за дверью, оставив товарища в полном недоумении.
Нестеров сидел в классе, тупо уставившись на банку, в которой встретил свою трагическую смерть меховой воин — рядовой Хомяков.
Сидел он уже так давно, а хомяк и не думал воскресать: задача, поставленная «черпаками», была совершенно невыполнимой.
— Ну что, не воскрес ещё? — прикололся Медведев, заходя в класс.
Нестеров отрицательно покачал головой.
— Ой… не нравится мне это! — продолжал стебаться младший сержант. — Сколько уже времени прошло?
— Два часа! — вздохнул Нестеров и решился наконец сказать горькую правду: — Товарищ сержант… Здравый смысл подсказывает мне, что воскрешение хомяка маловероятно!
— Блин! А где он вчера был, твой здравый смысл?
— Дело в том, — начал оправдываться боец, — что крупа бывает разная и…
— Рот закрой, диафрагму застудишь! — оборвал сержант тираду «духа». — Так… Надо что-то делать с телом.
— Ну… не знаю… можно выбросить в ведро… или в туалет… У меня знакомые котят в унитазе…
— Военный, где ты видел в армии унитазы?! И потом, бойца нашей роты в унитаз?! Ты в своём уме?! Тело надо предать земле!
— Ну… я могу закопать его… за казармой… — нерешительно предложил Нестеров. — Вечером, чтобы никто не видел…
— Ещё лучше! Рядовой Хомяков погиб в результате диверсии! — Медведев назидательно поднял вверх указательный палец. — От гнусного предательства! И мы должны похоронить его, как героя!!