Так, что у нас на завтра?
Медведев заглянул в свою планшетку и стал сосредоточенно вчитываться в график занятий.
— Ага, запишем так, — сказал он через минуту, — отработка норматива «рытьё окопов»! Всё! Иди готовься, первая скрипка!
Нестеров спрятал банку с хомяком под стол и понуро побрёл в казарму.
Значит, завтра придётся рыться в земле, а этого боец-интеллектуал делать не умел и не любил. Но служба есть служба, и за свои косяки приходится платить, иначе не бывает…
А Шматко продолжал своё исследование, посвящённое изучению преимуществ и недостатков жизни с детьми, так как сам в этом вопросе был полным нулём. Дети представлялись прапорщику весьма абстрактными существами — писающими, какающими, орущими, лепечущими всякую чушь и требующими внимания, заботы и времени.
Ничего положительного в своём будущем отцовстве Шматко пока не видел.
Прапор зашёл в канцелярию и, бросив фуражку на стол, уселся напротив капитана Зубова, что-то сосредоточенно пишущего в толстой тетради.
— Николаич, твоей дочке сколько? — спросил Шматко.
Зубов оторвался от писанины и удивлённо посмотрел на прапорщика.
— Почти год, — ответил он, — одиннадцать с копейками.
— И как?
— Ничего, спасибо. Вот только зубки режутся.
— Да я не в этом смысле, Николаич, — замялся Шматко, — я в том смысле, что ты как, ну, как отец?
— А что я? — слегка удивился Зубов. — У меня зубки не режутся.
— Ну, как отец ты что вообще чувствуешь? — Прапорщик продолжал настырно бомбить ротного своими вопросами.
— Ну-у-у… Ответственность, — задумавшись, ответил капитан и спросил: — А что?
— Так, — неопределённо махнул рукой Шматко, — просто интересно…
— Темнишь, Николаич, — погрозил Зубов пальцем смущённому прапорщику. — Раньше тебя эти вопросы не интересовали. Неужто намечается кто?
— Почему это сразу «намечается»? — завертел «хвостом» Шматко. — Я так… Для кругозора.
Но Зубов уже всё понял, он слишком хорошо знал Шматко, который никогда не интересовался тем, что не касалось его лично.
Праздный интерес прапорщику был совершенно не свойственен, он был рафинированным материалистом-практиком, как, впрочем, наверное, и все прапорщики Российской армии.
— Для кругозора? — ухмыльнулся Зубов. — Ну-ну…
— Ну да, — кивнул прапор. — Просто я подумал… вот так живёшь один… Или там вдвоём… И тут… раз… третий появляется… И чего делать?
— Чего делать? Ноги в руки, и по магазинам… Одёжки, коляски, кроватки, памперсы…
— Значит, расходов много? — насторожился Шматко.
— Расходы — это полбеды, — вздохнул Зубов и стал перечислять, загибая пальцы: — А ночи бессонные? То газики, то зубики… А по поликлиникам? То прививки, то простуды…
— Выходит, одни проблемы? — сокрушённо спросил Шматко.
— Этого, Николаич, я не говорил! — ответил Зубов и широко улыбнулся. — Эта сторона, она есть, но она на общем фоне не напрягает.
— На каком это фоне? — не понял прапор.
— Ты себе не представляешь, Николаич, что это такое, — самозабвенно заговорил Зубов, улыбаясь, — когда эти глазки-вишенки смотрят на тебя… Когда этот ротик улыбается… А когда наша Иришка первое слово сказала?! Для нас такой праздник был!
— Так, значит, дети — это хорошо? — окончательно запутался Шматко.
— Это здорово, Николаич! — восторженно воскликнул Зубов. — Это просто не передать…
С этим всё было понятно, теперь Шматко решил выяснить практическую сторону вопроса.
— А эти… коляски… и всё такое… сколько стоят? — спросил он.
— Коляски? Это тоже для кругозора?
— Для кругозора.
— Короче, старшина, колись. — Зубов спросил в лоб, глядя Шматко прямо в глаза: — Залетели?
— Ну-у, — понуро кивнул прапорщик, припёртый к стенке.
— Поздравляю! — Капитан соскочил со своего места и, подлетев к Шматко, крепко пожал ему руку. — Значит, так… Ползунки, рубашечки у нас есть… Навалом… Коляску тоже у меня можешь взять… Мы уже почти не пользуемся. По-моему, даже подгузники остались…
— Подгузники? А если у меня сын будет?
— И что?
— У тебя же для девочек подгузники?
Хлопая по плечу смущённого прапорщика, Зубов залился громким смехом. Шматко предстояло ещё очень многое узнать и понять…
Занятия по рытью окопов Медведев решил устроить за территорией части. Бойцы второй роты с сапёрными лопатками на ремнях бодро вышагивали по кромке шоссе, поднимая своими сапогами облачка серой пыли. У неширокой тропы, ведущей в глубь леса, Медведев приказал подразделению свернуть.