Бойцы стали разбиваться на группы и выбирать места для окапывания. Здесь Медведев и подозвал к себе Нестерова.
— Взял? — тихо спросил он солдата.
— Так точно! — Нестеров полез в карман штанов и извлёк оттуда тело Хомякова, завёрнутое в клетчатый носовой платок.
— Это что за саван? Носовой платок, что ли?
— Я подумал, так лучше будет…
Медведев с подозрением посмотрел сначала на мятый платок, а потом и на его хозяина.
— Надеюсь, чистый был? А то элитного воина мордой в сопли.
— Чистый, — кивнул Нестеров. — Я что, не понимаю?
— Ладно. — Медведев осмотрелся вокруг. — Шагом марш за мной!
Нужно место поживописнее найти.
Раздвигая ветки кустарника, они стали углубляться в лес.
Остальные бойцы второй роты под командованием Гунько уже приступили к откапыванию окопов — самой важной науке пехотинца во все времена.
Медведев и Нестеров вышли на широкую живописную полянку, ярко освещённую солнцем, в центре которой высился небольшой холмик, заросший полевыми цветами. Медведев остановился на месте, удовлетворённо улыбнулся и, расстегнув ремень, присел на траву.
— Вот здесь и похороним, — сказал он, указывая Нестерову на вершину холмика. — Будет лежать, как хан, — на вершине кургана… Ну что смотришь, давай действуй! Ростовой окоп — норматив сорок минут.
Время пошло!
Медведев достал сигареты и расслабленно лёг на траву, уставившись в безоблачное ярко-синее небо. Нестеров вздохнул, отстегнул от ремня лопату и стал выбирать место для окопа.
Он с силой воткнул штык в землю на вершине холма, но тот отскочил назад с металлическим звоном.
— Чего там? — приподнялся на локте Медведев.
— Камень, кажется…
— Ну, значит, левее возьми! — вздохнул сержант. — Всё, что ли, тебе объяснять надо, сам должен башкой думать, не маленький.
Нестеров принялся сосредоточенно ковырять мягкую землю.
Больше камней ему не попадалось.
Прошло около часа. Медведев уже несколько раз смотрел на часы и наконец не выдержал и, приподнявшись на локте, крикнул бойцу, который сосредоточенно продолжал вгрызаться в русскую землю:
— Не укладываешься, Нестеров! Вроде здоровый лось, а копаешь медленно.
Нестеров вздохнул, воткнул лопатку в жиденький бруствер и с сожалением посмотрел на свои ладони, которые уже вздулись бледными водянистыми пузырями.
— Мозоли, товарищ сержант, — сокрушённо сказал он.
— Мозоли — знак пехоты, — с видом знатока сказал Медведев и продемонстрировал Нестерову свои стёртые ладони. — Лопатой — это тебе не смычком по струнам елозить. Ты пошире делай! В окопе должно быть комфортно. Он нужен, чтоб боевые действия вести, а не чтоб прятаться.
Нестеров вздохнул, вытер пот со лба и снова взялся за лопату.
Медведев смотрел, как над бруствером взлетают комья чернозёма, который глухо падает на землю.
Неожиданно в окопе послышался металлический лязг и почти сразу на поверхности показалась чумазая рожа Нестерова.
Он выглядел запаренным и напуганным.
— Товарищ сержант… — сглотнув слюну, тихо начал говорить он дрожащим голосом, но Медведев оборвал его.
— Ты что, тень отца Гамлета увидел? — стебанулся сержант, но на всякий случай обернулся назад — посмотреть, не стоит ли кто у него за спиной. — Ты чего?
— Уходите отсюда, — выдохнул Нестеров.
— Чего? — Сержант вскочил на ноги и грозно двинулся на зарвавшегося «духа». — Я смотрю, Нестеров, у тебя вообще борзометр на зашкале…
И тут его взгляду открылись внутренности окопа. Нестеров держал лопатку на вытянутых руках, остриём штыка уперев её в крутую стенку окопа, а на самом штыке сверху лежал коричневый от ржавчины и налипшей земле оперенный миномётный снаряд.
— Товарищ сержант, уходите, — повторил Нестеров.
— Тише, Нестеров, тише… не шевелись… — Медведев осторожно подошёл к краю окопа и присел на корточки, разглядывая мину со всех сторон. В таких боеприпасах сержант ни хрена не соображал, и определить, есть в снаряде взрыватель или она безопасна, он не мог.
Но, судя по состоянию мины, если в ней всё-таки был взрыватель, он мог сработать от малейшего толчка.
— Кажется, бомба, — несмело предположил Нестеров.
— Мина… Немецкая… от миномёта, — пояснил Медведев. — Бляха, как же ты так?
— Я думал, камень, — шмыгнул носом Нестеров, не спуская с мины испуганного взгляда.
— Камень, мать твою! — выругался сержант и спросил: — Не тяжело держать?
— Так, не очень…
— Ты, главное, не дёргайся! Стой как стоишь! Она шестьдесят лет в земле пролежала… щас от любого движения может рвануть… А может и не рвануть… проверять не хочется…