— Вызывали, товарищ старший прапорщик?
Шматко отвернулся от окна и подошёл к столу.
— Да, проходи, Соколов. — Прапорщик переложил на столе какие-то бумаги и сказал: — Короче… Насчёт отпуска твоего вопрос решён. С Зубовым я поговорил, телеграмма уже в штабе — всё оформляют… Так что завтра можешь ехать — зайди только в строевую бумаги подпиши.
— Спасибо, товарищ старшина! — обрадовался Сокол. — Разрешите идти?
— Погоди… Тут ещё кое-что… — Шматко выдвинул ящик стола и достал оттуда две оранжевые коробочки, которые аккуратно положил на стол и подвинул к бойцу: — Вот, возьми, матери отвезёшь.
Соколов взял коробочки в руки и с изумлением прочитал надпись на них: «Правалекс». Боец на минуту завис с открытым ртом, не в силах сказать и слова. Прапорщик смущённо опустил глаза.
— Откуда это? — наконец заговорил ефрейтор.
— Так… Есть места… — Шматко пальцем начертил в воздухе таинственную геометрическую фигуру.
Боец бросился к прапорщику и обнял его. Шматко не знал, куда деваться от смущения, — к таким изъявлениям солдатской нежности он явно не привык.
— Олег Николаич, родненький, спасибо! — рассыпался в благодарностях радостный Соколов. — Я… я даже не знаю!. Я для вас теперь всё! Вы только скажите!
— Соколов, ты что, с ума сошёл? — Шматко мягко отстранил бойца от себя и улыбнулся. — Сочтёмся как-нибудь.
— Деньги… Сколько оно стоит?. Я щас принесу… У меня семьсот рублей есть…
— Ничего не надо, — замотал головой прапорщик. — Тебе ещё на дорогу, туда-назад… Вырастешь, разбогатеешь — отдашь… Всё, иди…
Сокол, прижимая к груди оранжевые коробочки, пошёл к выходу.
В двери он остановился, его глаза радостно блестели:
— Спасибо… Олег Николаич… вы ТАКОЙ человек!
Всё правильно — именно таким человеком был, есть и будет старший прапорщик Олег Николаевич Шматко.
Хотя прапорщик и отменил застолье в ресторане, друзья решили поздравить его на дому, не отходя от кассы, как говорится.
Маша, Анжела Олеговна и Шматко сидели за накрытым столом втроём. Гостей они не ждали — бюджет прапорщика не позволял ему сейчас устраивать серьёзные кутежи.
И тут в дверь позвонили. Шматко пошёл открывать и, распахнув день, увидел на пороге Бородина, Зубова, Данилыча, Смалькова и Эвелину. Сюрприз был приятным — гостям, а тем более таким, Шматко был всегда рад.
— Ну, поздравляем! — наперебой заголосили гости. — Красавец! А где молодая? Ишь, заперлись они! Горько!
Полковник Бородин поднял руку, призывая всех к молчанию.
Когда гомон умолк, командир части спросил новоиспечённого мужа:
— Что, Николаич… Думал спрятать от нас нашего нового бойца?
Где супруга — знакомь!
Маша и Анжела Олеговна вышли в прихожую поприветствовать гостей. Появление невесты в белом платье было встречено восторженными комментариями.
— Здравствуйте, гости дорогие! — улыбаясь, сказала Маша.
— Ты смотри, Зубов! Какую царевну нашёл! — одобрил выбор подчинённого полковник Бородин.
— Шматко! — вырвался вперёд Данилюк. — Первый танец — мой!
— А они мне говорят, что гости не придут! — сказала Анжела Олеговна. — Что ж вы в прихожей-то… Проходите!
Гости шумной гурьбой прошли в комнату где уже был накрыт обильный стол. В углу, за телевизором, стоял ящик водки — стратегический запас прапорщика Шматко.
— Стол у нас, конечно, небогатый, — вздохнул прапорщик. — Но выпить найдём!.
— А мы уже нашли! — вышел вперёд капитан Зубов. — И выпить… И закусить! Смальков!
Лейтенант вышел из-за спин товарищей, держа в руках огромный пакет.
— Поздравляю! — сипло сказал он и протянул свою ношу прапорщику. Пакет был до отказа набит едой и напитками.
— Ого!. Так тут еды до утра! — оценил прапорщик.
— Какое «до утра»? — рассмеялась Эвелина, доставая еду. — Ещё в «ночник» побежишь!
В дверь снова позвонили. Шматко пошёл открывать.
На пороге с огромным букетом цветов стоял доктор Павлович.
— Чего пришёл? — сразу помрачнел прапорщик.
— Ну… У тебя ж свадьба!. Поздравляю! — Шурик достал из-за спины бархатный свёрток, перетянутый парашютными стропами, и протянул его Шматко. — А цветы — передай супруге. Поздравляю!
— Спасибо, друг, — расчувствовался Шматко, — только ты сам ей передай — проходи, гость дорогой!
Вот так бывает в жизни — человек и не предполагает, где найдёт, а где потеряет. Шматко всегда действовал так, как ему подсказывало сердце, и оно никогда его не подводило…