– Не мне рассуждать об этом, – «и уж тем более не мне осуждать кого-то» – добавляю в своих мыслях. – Я просто девчонка, которая продает свое тело богатому мужчине. Кстати об этом… Вы, кажется, намерены… продолжить эти встречи?
Ответа нет достаточно долгое время, что заставляет меня неуверенно развернуться на своего вынужденного благодетеля снова. Оказалось, что все это время он смотрел на меня с нескрываемым интересом и просто улыбался! Возможно мне показалось, но только что мое сердце пропустило пару ударов. Не часто на меня смотрели такими глазами. Нет, такое, кажется, впервые.
– А ты хотела бы продолжить? – спрашивает он в итоге, ослабляя галстук. Когда мои глаза по наитию цепляются за этот жест, вызывая легкий укол смущения, он еще и расстегивает пару верхних пуговиц, демонстрируя впадинку между ключицами. Чудом мне удается лишь нервно сглотнуть и не отвернуться.
И что ему ответить?
– Я… Может, мы бы могли заключить что-то вроде договора? На месяц, к примеру… – несмело предлагаю ему, понятия не имея, как в таком случае этот документ будет называться.
– Нет-нет, солнышко, никаких договоров, – резко обрывает меня Тимур, ставя в ступор своей категоричностью. – Позволь мне объяснить тебе: несмотря на то, что происходит за дверьми этого… заведения – я не знаю тебя, а ты не знаешь меня. Мы оба вполне имеем силу разрушить жизни друг друга своим маленьким секретом. Я считаю, что в качестве залога этого вполне достаточно. Лишние бумажки лишь добавят сложностей.
За весь его монолог мои эмоции меняются как минимум три раза. От смущения до негодования и запоздалого согласия. В целом Тимур прав. Так будет даже лучше. Если он изобьет меня тут до полусмерти, во что мне верить, конечно же, не очень хочется, – вряд ли я смогу предъявить хоть что-то этому мужчине, когда заявлюсь в полицию. Никакой договор не спасет меня в этом случае от последствий моего решения. Факт полной взаимной конфиденциальности в этом случае – гарантия куда более надежная.
– Если ты не согласна, то просто прекратим это, – более мягко, почти заговорщически сообщает Тимур, – но из того, что ты сказала, я делаю вывод о том, что ближайший месяц ты вполне можешь продолжать работать на меня, так? В таком случае, давай договоримся об оплате на это время, а дальше будет видно.
– Видимо, вы сторонник «гибкого графика» для своих сотрудников? – не в силах сдержать свою иронию я, ибо он так явно уговаривает меня прямо сейчас. Даже если самому Тимуру кажется иначе. – Наверное, вы уже и так поняли – я очень нуждаюсь в деньгах. Если мои услуги вам интересны – я не против продолжать еще какое-то время.
– Мне интереснаты, а не твои услуги, Вета. Иначе я бы не тратил свое время на никчемные разговоры, уж поверь.
Его слова легонько кольнули сердце.
Ничего не понимаю. Я – явно не тот человек, с которым «поговорить – словно воды напиться» – наши разговоры и впрямь никчемные. Моя внешность – посредственная, игра на скрипке – тоже не самая идеальная. Что именно его могло привлечь во мне?
– Ты сможешь приходить сюда через день? – спрашивает он, так и не дождавшись хоть какой-то реакции на свои предыдущие слова.
– Нет, у меня помимо учебы еще подработка в кафе в ночную смену, поэтому через день я не смогу.
– «Подработка»? Ты уже работаешь на меня.
– Деньги, что вы мне платите, идут в счет долга. Я не собираюсь жить на них…
Тимур своевольно разворачивает мое лицо на себя за подбородок. Я вижу в его глазах такой лютый холод, что меня буквально пробирает до костей. Кажется, мой рот посмел сказать что-то такое, за что придется поквитаться…
–Ты брезгуешь теми деньгами, что я даю? Я правильно тебя понимаю? – отчеканивает мужчина, даже не пытаясь спрятать ненависть и… обиду?
Если подумать, моя фраза действительно сквозила каким-то пренебрежением. Да, я презирала эти деньги… Презирала способ их получения и себя заодно. Но Тимур не заставлял меня поступать так. Он дал мне право выбора, поэтому обвинять его хоть в чем-то было бы просто нелепо.
– Я работала с самого детства… – дрожа всем телом, принялась объяснять ему свою точку зрения, стараясь звучать примирительно. – Понятия не имею, каково это – пользоваться легкими деньгами. Тем более, заработанными таким способом. Я действительно не могу потратить ни копейки с ваших денег на себя, иначе это будет означать, что я и вправду шлюха!.. А я хочу быть честным человеком, понимаете?! Хотя бы отчасти…
Хватка на моем подбородке слабеет.
Тимур очевидно принимает мое объяснение, и гнев в его глазах постепенно сменяется жалостью. Хотя я очень сомневаюсь, что он может понять меня.
– Сказала бы это лучшей эскортнице этого места – она бы над тобой от души посмеялась, – говорит он. – Хорошо. Ты имеешь право распоряжаться этими деньгами как хочешь. А о встречах будем договариваться накануне. Это тебя устроит?
– Вполне.
Теперь оставался неразрешенным лишь вопрос об оплате. Конечно, регулярность наших встреч не могла бы позволить мне требовать с Тимура по пятьсот тысяч каждый раз. И даже в качестве месячной оплаты это было явно многовато… Но щедрый олигарх настоял на своем. А деньги, как и всегда, я получила вперед.
Из долга моего отца оставалось ровно двадцать три миллиона… Если посчитать, то где-то через четыре года мое сексуальное рабство могло бы закончиться. Исключая наше расставание раньше этого времени, конечно.
– А теперь, окрой свой ротик, – лукаво улыбнувшись, попросил Тимур, поднося к моему личику раковину с королевской мидией.
Такое я пробовала впервые. Но на вкус оказалось не так уж и плохо, чем я себе представляла.
Глава 8
Наши встречи с Тимуром продолжились и по прошествии договоренного месяца, и мало-помалу я начинала привыкать к нему и к такой жизни. Юля посоветовала относиться к нему как к очередному работодателю, чтобы стало хоть немного легче, но я бы солгала себе, сказав, что близость с этим мужчиной была пыткой.
Тимур оказался очень внимательным и даже ласковым. Мы никогда не делали то, что я считала извращением, и он не заставлял. Когда мое настроение напоминало ядерный взрыв или, напротив, иссушенный родник - он просто предлагал усесться на его колени, и разговаривал со мной о всякой ерунде, нежно поглаживая волосы на макушке. Словно я была для него не девочкой по вызову, а фарфоровой куклой, сделанной на заказ.
Отец за все это время так и не вернулся домой, а полиция только разводила руками. Но каким бы мерзавцем этот человек не был – он все еще был моим папой, который растил меня после смерти мамы как мог. И, пусть у него плохо это получалось, но все же меня он никогда не обижал. По данной причине моя привязанность к нему все никак не желала исчезнуть, и я продолжала ждать его возвращения.
– Вета, можно мне тоже воспользоваться твоим сертификатом? – спросила меня девочка с потока, перехватив уже на выходе из консерватории. Как ни старалась, я не могла вспомнить ее имя.
– Сертификатом? – не сразу поняла, о чем та спрашивает.
– Тот, на сотню процедур в «Эйфории». Уже два месяца не делала маникюр, совсем нет денег…
– А… Этот сертификат… Конечно, бери.
Кажется, этим подарком воспользовалась половина консерватории. Юля подбила меня на сахарную эпиляцию всего тела в связи с новым заработком, но… После данной «процедуры» я зареклась переступать порог этого салона красоты хоть когда-нибудь. И насколько же нужно себя ненавидеть, чтобы наказывать свое тело подобными манипуляциями? Поэтому какое-то время подаренный Тимуром сертификат вообще валялся без дела, пока в голову не пришла гениальная идея – делиться им со знакомыми.
– Эй, мы даже имени твоего не знаем! – возмутилась вынырнувшая из толпы Юля, выхватывая протянутый сертификат в сторону однопоточницы. – Хватает наглости придумывать эти жалостливые истории! Вета, пошли! – тотчас ее рука потянула меня по направлению к выходу из кампуса.