Боевые действия на северном участке советско-германского фронта начались 28-29 июня с наступления немецкого горнострелкового корпуса на Мурманском направлении. Но перед этим, а именно 25 июня произошли решающие события именно в советско-финских отношениях. Вкратце суть их такова: утром 25 июня советские ВВС начинают массированные налеты на объекты в нейтральной все еще Финляндии, и вечером того же дня парламент страны объявляет нам войну. Попробуем разобраться в этом важнейшем ключевом вопросе об «агрессоре и жертве» – who is who?
Советская историография за послевоенные десятилетия приучила нас к мысли о «неизменно миролюбивом Советском Союзе», вынужденным защищаться от «агрессивных планов финской военщины». Население СССР при этом было под 200 миллионов человек, а Финляндии меньше 4 миллионов. Этому посылу вторят и большинство современных исследователей. Но есть и противоположные мнения: Сталин мечтал выстроить мировую республику Советов, и Финляндия была одним из этапов на пути осуществления этого глобального замысла [4].
Мы уже упоминали о бесспорных фактах подготовки Финляндии к войне с СССР в союзе с гитлеровской Германией, будут они представлены и далее. Но подготовка, готовность к войне, пусть даже и желание её должны предполагать и casus belli (повод к войне). Чисто эмоционально он у финнов присутствовал: это желание отвоевать отнятые у них по результатам Зимней войны территории и, по возможности, реализовать идеи о пан-Суоми чуть ли не до Урала.
Финское правительство, готовясь к новой войне с бывшей метрополией в союзе с фашистской Германией, подстраховалось относительно сроков своего выступления: оно было намечено через две недели после начала немецкого. Наверняка, в переговорах с немецким Генштабом о своем участии в войне против Советов финское командование приводило неведомые нам аргументы о причинах отсрочки своего выступления, но основой их внутренних резонов явственно выступал одно: надо выждать, надо посмотреть, как оно пойдет. А вдруг Советы раздавят Гитлера – и где тогда будет наша маленькая любимая родина, если мы вылезем преждевременно? Поэтому надо «чуток обождать» и финны терпеливо ждали, пока явственно не обозначился (как тогда всем казалось) полный разгром основных сил Красной Армии.
Но! Несмотря на полную готовность к войне, финны все же выжидали и не дразнили «русского медведя» до поры до времени. Как вдруг! С раннего утра 25 июня начались массированные налеты советской авиации не только на военные объекты страны, но и на города. Несколько дней 250 бомбардировщиков в сопровождении до 230 истребителей, правда, с затухающей день от ото дня интенсивностью, выгружали бомбы на Финляндию. При этом Советский Союз не выставил Финляндии никаких претензий и не обозначил никаких предлогов к своим действиям. По признанию командования ВВС это был превентивный удар: бомбардировка нейтральной страны по подозрению в нехороших намерениях [5].
Аргументы изложены, в частности, в капитальном труде генерала ВВС Кожевникова [6] и на страницах 6-томника «История Великой Отечественной войны» [7] , в последующем растиражированные поколениями исследователей. Советское командование было убеждено в неизбежности в самое ближайшее время массированных налетов люфтваффе на Ленинград с территории Финляндии, которые оно и постаралось предотвратить собственным обезоруживающим ударом по аэродромам врага.
Эта убежденность основывалась на следующих семи фактах (события излагаются так, как они представлены в статье известного историка В.Н.Барышникова «К вопросу о бомбардировке Ленинграда с территории Финляндии 22-23 июня 1941 г. [8].
Первое. Еще до начала вторжения германской армии в СССР в два часа ночи «по Москве» был отмечен пролет «со стороны Финляндии» 18 самолетов Ю-88 в сторону Ладожского озера и истока Невы. При этом не производилось какого либо воздействия на объекты в нашем тылу, предположительно «Юнкерсы» произвели минировании фарватера на Неве. Что было бы весьма странно: смысл таких минных постановок непонятен и заведомо ничтожен – после возможного подрыва пары барж последовало бы траление … и все. Скорее всего, это был разведывательный полет в целях вскрытия системы ПВО, причем количество самолетов постами наблюдения (ВНОС) было явно преувеличено. Самолеты люфтваффе в те дни могли прилететь только с территории Восточной Пруссии – радиуса действия даже полностью загруженного Ю-88 (до 2500 км) вполне для этого хватало. Утверждение «летели со стороны Финляндии» это совсем не одно и тоже, что с «аэродромов в Финляндии», где их попросту не было [9]. Хотя у Барышникова дается ссылка на финского автора, у которого речь идет именно о финском аэродроме Утти. В других источниках [10] говорится, что немецкие самолеты сели в Утти на дозаправку после выполнения задания и затем отправились обратно на свои базы в Восточной Пруссии. В этой зоне могли оперировать только самолеты I-го Воздушного флота люфтваффе, но они не базировались в Финляндии в июне 1941 года и нет данных об использовании ими здесь «аэродромов подскока» [11]. Мало того, известны какие именно самолеты и каких групп производили минирование акватории Финского залива: это 1-я эскадрилья бомбардировщиков Ю-88 из группы KGr.806 и звено из KGr.506 [12]. Здесь же (и в других источниках) приводятся фото Ю-87 с маркировкой на борту М7, подписанные, что это именно самолет из первой группы на дозаправке перед возвращением в Восточную Пруссию.