Количество погибших и пропавших без вести (в дальнейшем «бвп») приходилось подсчитывать буквально по дням. Поначалу донесения согласно приказу Генштаба составлялись за каждые 10 дней, а затем интервалы становятся рваными: и несколько дней, и до полутора месяцев – согласно уточненным данным из подразделений, особенно после выхода из окружений или окончания отдельных операций. Некоторые документы по июлю 1941 года оказывались в процессе такой корректировки в донесениях января 1942 года.
По донесениям о безвозвратных потерях из дивизий на 15 сентября 1941 года: по 122сд – 1517 чел., по 104сд – 784 чел. (эта дивизия вступила в бой позже, отсюда и меньшие жертвы), 88сд- 1147 человек. 1-я танковая дивизия, воевавшая только двумя танковыми батальонами «отчиталась» о 87 погибших [19]. Всего 3535 погибших воинов за два с небольшим месяца боев. Или иначе в процентном отношении это составляет к начальной списочной численности трех дивизий (примерно 43000 человек) порядка 8-8,2%%. Цифра, конечно, неточная, потому как сами дивизионные штабисты был вынуждены корректировать эти скорбные показатели по мере поступления из подразделений и частей уточненных данных. Цифра приблизительная, но нам нужна хоть какая-то «статистическая опора». Теперь небольшой психологический шок, удар по национальной гордости: это убийственное количество «без вести пропавших» за указанный период, сравнимое с числом погибших – 2595 человек. Причем, надо понимать, что здесь и брошенные при поспешном отступлении раненые, которых финно-немцы вряд ли брали в плен, отставшие, убежавшие, сдавшиеся врагу добровольно и попросту попавшие в полон при отступлениях и окружениях. Здесь не стоит «посыпать голову пеплом» – все познается в сравнении – так мы воевали в 1941. Но 2595 без вести пропавших – это, с другой стороны, всего лишь 6% от списочного состава воевавших здесь дивизий за два месяца напряженных боев (именно боев, а не повального бегства). По данным [20], которые вполне себе официальные – на Северо-Западном, Западном, Юго-Западном и Южном фронтах к зиме 1941 г. подобных «пропавших без вести» оказалось от 50 до 150 % (!!!) списочного состава (более 100% оказались возможны из-за постоянного пополнения, которое тоже норовило разбежаться при первом вопле «Окружили!»).
Теперь о потерях в прочих частях РККА на Кандалакшско-Кестеньгских направлении, по которым задокументированных донесений о потерях нет: это два погранотряда, 1-й мотострелковый полк 1тд и Мурманская стрелковая бригада. Здесь придется использовать косвенные и расчетные данные, так как точных цифр не имеется даже по списочному составу. Но наша оценка потерь не выйдет за пределы 5-10% погрешности. Штатная численность стрелкового полка РККА накануне войны – 3168 человек, 1-я танковая дивизия была укомплектована л/с полностью, поэтому принимаем списочный состав входящего в эту дивизию мотострелкового полка (отличается от просто стрелкового только большим количеством автотранспорта) в 3000 чел. Мурманская стрелковая бригада – он же Мурманский легкий стрелковый полк («облегченный» на артиллерию, минометы, транспорт, средства ПВО) – формировалась в начале августа из ополченцев и добровольцев, а значит, из людей, в военном деле малограмотных. Эта бригада была брошена с ходу в пекло боев под Кестеньгой. Бригада, хоть и трехбатальонного состава, но на полноценный полк не тянула и вряд ли в ней было более 2000 л/с. В обоих погранотрядах НКВД изначально было 2760 человек. Итого в указанных воинских частях и подразделениях могло воевать не более 7760 человек. Далее применяем установленный выше процент потерь на этом же направлении в 122, 104 и 88 дивизиях – это 8,2% убитых и 6% пропавших без вести. Получается прибавка погибших к 15 сентября еще 780 человек и пропавших без вести 465 человек. Всего на данном направлении погибло 4315 бойцов и командиров (в том числе один генерал – командир 88сд) и пропало без вести 3060 человек.
Но, чтобы сравнить санитарные потери (это с учетом выбывших по ранению и болезни) частей РККА с имеющимися таковыми у противной стороны, нам необходимо знать количество раненых у нас. И здесь придется вновь обращаться к неким расчетным гипотетическим цифрам-коэффициентам. Принято считать, что во всех войнах XX века сохранялось примерно постоянное соотношение количества убитых к количеству раненых, а именно 1 : 3. Такая пропорция хорошо просматривается и из анализа данных по таблице «Среднемесячной списочной численности и потери личного состава действующих фронтов и отдельных армий», представленной на сайте Минобороны [21]. Показательны для нас в этом отношении столбцы «Безвозвратные потери – % к потерям» и «Санитарные потери – % к потерям». Если в 1941 году первый показатель по кварталам менялся от 75% к 59%, а в 1942 от 34% через 52% опять к 32%, то в 1943-1944 гг. он уже был в пределах 20-23%. В переводе процентов на бытовой язык надо понимать, что 75% безвозвратных потерь – это когда на 3 убитых и пропавших без вести (а проще говоря, дезертиров, разбежавшихся и попавших в плен, а также брошенных при отступлении раненых) приходился всего один раненый, попавший в госпиталь. И наоборот, 25% как раз и выражает тот самый «стандартный» коэффициент для «нормальной» войны, когда на 1 убитого приходится 3 раненых. Я хочу сказать, что в хаосе окружений, в котлах и разгромах 1941-1942 годов как раз и выходил аномальный нестандартный коэффициент соотношения различных видов потерь, и только с 1943 года после Сталинграда он становится тем самым усредненным 1 : 3.