Но пока дела у них шли блестяще. 1-я егерская бригада продвигалась к Петрозаводску с юга вдоль железной дороги. VII армейский корпус направил одну дивизию через леса между шоссе Красная Пряжа-Петрозаводск и железной дорогой (с запада на восток) – что явилось полной неожиданностью для нашего командования – вторая дивизия двигалась вдоль того же шоссе. Группа «Ойнонен», к которой присоединился II-й ак, переброшенный с Карельского перешейка (вот он – маневр силами) наступала с северо-запада. Итого, непосредственно на Петрозаводск наступали 4 дивизии и 3 бригады.
Что могло противопоставить этому натиску советское командование? Из приводимой ранее оперативной карты майора Рауда (это наш майор) [3] можно определить какими силами под Петрозаводском оно (командование) располагало. А именно (с севера на юг западнее Петрозаводска): группа подполковника Томмола (это из 71сд, видимо, всего до батальона), один батальон из 52сп и роты Петрозаводского гарнизона (количество неизвестно), далее 24 отдельный мсп (видимо, полк НКВД), 9-й мсп, остатки 2-го танкового полка, 10-й запасной полк, отдельные дивизионные подразделения и еще южнее зона обороны 272сд. Всего примерно 7 расчетных полков, или же две дивизии. И, если под Петрозаводск не поступали в эти дни подкрепления, то финны действительно имели едва ли не трехкратное превосходство в силах. К тому же финская авиация располагала большим количеством самолетов и вела себя более активно.
Вот как маленькая Финляндия смогла сосредотачивать на относительно узких участках фронта двух-трех-четырехкратное превосходство против гигантского Советского Союза, да еще при этом очень больно ударить?! И это сосредоточение финской армии для атаки наши генералы от хваленых ГРУ и НКВД проморгали. Дыры в обороне начали спешно латать, но было поздно.
Также и быстрый, всего за три дня выход финской армии к реке Свирь (от предыдущего рубежа развертывания на реке Тулокса) однозначно прошел мимо внимания руководства Северного фронта, Генштаба РККА и Ставки Верховного Главнокомандования. Этот очередной прорыв финнов с севера к Ленинграду, наряду со взятием немцами 8 сентября Шлиссельбурга, обозначил начало Ленинградской блокады. И, похоже, в Ставке не сразу сообразили, что до Ленинграда финским войскам оставалось преодолеть такое же расстояние, как и от предыдущего исходного рубежа атаки до позиций РККА на Свири – то есть всего через трое суток можно было ожидать финнов на окраинах «колыбели революции».
Одновременно с этим оперативным прорывом к Свири, даже на неделю ранее, 2 сентября на Карельском перешейке финны вышли на старую границу в 25-35 км от Ленинграда, создав тем самым прямую угрозу городу с северо-запада. Удавка вокруг города стремительно затягивалась. И вот именно поэтому и именно еще тогда – 4 сентября – надо было пресловутой «любой ценой» удерживать позиции на реке Тулокса (восточный берег Ладоги – промежуточная линия обороны на пути к Свири) и у Ведлозера (большое озеро примерно на полпути по железной дороге от Ладоги к Петрозаводску). В этом случае еще оставалась бы возможность снабжения Ленинграда и армии по железнодорожной ветке от Петрозаводска на юг через Лодейное Поле (железнодорожный узел на южном берегу Свири) на Волхов и далее. К тому же, линия побережья Ладоги, находящаяся в наших руках, была бы в таком случае в полтора раза длиннее, обеспечивая тем самым лучшие возможности для снабжения города.
Справедливости ради надо сказать, что какую-то информацию о готовящемся решительном наступлении на данном направлении советское командование имело, так как в начале сентября здесь (в Лодейном Поле) начали выгружаться части 314сд, а в Петрозаводске 313сд. Там же сосредотачивалась и 272сд [4,5], но все эти силы не успели к решающим событиям и только «затыкали» все расширяющиеся бреши в советской обороне. О настроениях, царивших в эти дни в штабах войск Карельского фронта и советско-партийных органах Карелии говорит такой совершенно неожиданный факт (далее цитата из [6]). «При подходе противника из заключенных, трудпоселенцев, вольных и подневольных рабочих и лесорубов спешно сформировали две стрелковые дивизии по 15 тысяч штыков каждая: одну в Подпорожье, другую – в районе Свирьстроя, у 2-й ГЭС. Но как только этот специфический контингент вышел из-за колючей проволоки, сразу же вышел и из повиновения начальству. Люди стали разбегаться по лесам и деревням, грабить поселки, многочисленные склады с продовольствием, водкой, мануфактурой. Многие прихватили и оружие».