Предписание это вызвало тревогу Т. Герцля, и он решил добиться аудиенции у всесильного тогда Плеве, министра Внутренних Дел, что ему и удалось осуществить в конце 1903 года”.
То есть евреи Европы решили попытаться помочь своим в России, ибо “свои” в России с Плеве справиться не могли, - как утверждает в своём исследовании А. С. Иванченко, некто Шмарий Герценштейн умудрился попасть на приём к Плеве и предложил взятку, за что тут же был бит тростью Плеве.
Еврейский исследователь Г. Аронсон цитирует письмо Плеве Герцлю:
“… поскольку сионизм имеет целью создать независимое государство в Палестине, и в этом случае сионизм приведёт к эмиграции известного числа евреев - подданных России, постольку русское правительство могло бы отнестись к нему благожелательно. Но с тех пор, как сионизм, стал уклоняться от своей прямой цели и стал заниматься пропагандой еврейского национального единства в самой России - такого направления Правительство не может потерпеть, ибо оно приведёт к тому, что в стране возникнут группы людей, чуждых и враждебных патриотическим чувствам, на коих основано каждое государство.
Если сионизм вернётся к своей прежней программе - он сможет рассчитывать на моральную и материальную поддержку русского правительства, особенно с того дня, когда какие-нибудь из его практических мероприятий сократят численность еврейского населения России. В этом случае Правительство готово поддержать перед Турцией стремление сионистов, облегчить их деятельность и даже выдавать субсидии эмиграционным обществам…” (Палестина тогда была под властью Турции).
Итак, мы видим, что российское правительство насильственно из России евреев не выпроваживало, но недвусмысленно об этом опять намекало - повторяло намек министра внутренних дел Н. П. Игнатьева: “западная граница империи открыта для евреев”, и явно было бы радо, если бы евреи сами уехали бы куда-нибудь. Но евреи массово уезжать из России не собирались.
Славный марксист Ленин-Бланк прокомментировал начавшуюся террористическую войну очень мило - у Бунда были “террористические увлечения, которые миновали” (т. 6, с. 288). Он имел ввиду решение конференции Бунда 1903 г., на которой руководители Бунда отменили бердичевское решение о начале террористической войны против российского правительства. Но террористическая война в России продолжалась даже после ареста Исаака Герша, на его место тут же прислали из Европы другого не менее знаменитого и не менее кровавого еврейского террориста Азэфа, и воспитали к этому времени ещё одного кровавого монстра - русского террориста Бориса Савинкова.
В июне 1903 года из Вологды бежал ссыльный по фамилии Савинков Борис Викторович, родившийся в 1879 году в Харькове. Его родители переехали в Польшу, где его отец работал в Варшаве в судебной системе, и Б. Савинков окончил хорошую гимназию в Варшаве, затем этот обеспеченный гимназист поступил в Петербургский университет, где довольно быстро влился в “прогрессивное” студенческое движение, пропитанное революционным марксизмом и был членом группы “Социалист”, затем сменившей название на более прогрессивное и политтехнологически правильное в то время - “Рабочее знамя”.
За горячую речь у Казанского собора Савинков был исключён из университета, после чего этот представитель “золотой молодёжи” поехал доучиваться в Германию. А когда вернулся в Петербург, то оказалось, что его полиция помнила, и даже за истекший период подсобрала о его бурном студенческом периоде дополнительной информации. Кроме того, - полиция была осведомлена, что он в Европе ещё больше “спрогрессировал” и обзавёлся опасными связями, - там на “перспективного” в террористы студента обратили внимание… - он познакомился с еврейским террористом М. Гоцем.
Савинкова арестовали, а затем выслали в Вологду под административный надзор. Борис Савинков там жил с семьёй и в условиях не худших, чем у Ленина в Шушенском. Но прозябание в русской глубинке было не для него… Борис Савинков, похоже, долго размышлял над смыслом своей жизни, а затем, вспомнив яростный призыв еврейского идеолога Гиммера (он же Н. Е. Суханов) перед студентами:
“Бомба - вот ваше право! Бомба - вот ваша обязанность!” - всё для себя решил.
Он нарисовал чёткий план действий и начал его реализовывать: мама привезла ему много денег, он бежал из Вологды и добрался до Архангельска, где без труда сел на пароход и добрался до норвежского города Варде, затем до бельгийского Антверпена, а затем - до центра финансовой и одновременно революционной деятельности в Европе - Женевы, где тогда восседало много солидных революционных умов “мира”, в том числе и конечная цель путешествия Бориса Савинкова - Мойша (Михаил) Рафаилович Гоц.