Я представился полковнику, как того требовал устав. Он оглядел меня с заметным любопытством. Видимо, его внимание привлек мой неказистый вид: неперешитое, едва пригнанное обмундирование, кирзовые сапоги. К тому же мое нестроевое звание «военинженер 3-го ранга»…
— Из запаса? — спросил меня полковник.
— Так точно!
— Чем занимались до призыва?
— Работал инженером на заводе.
— Сколько вам лет?
— Сорок пять!
— Значит, и в старой армии служили?
— Так точно! Служил.
— Последний чин?
— Поручик!
Затем, довольный своей догадкой, он обратился к комиссару:
— Я ведь их брата по ухваткам узнаю, издалека!
Полковник представил меня собранию командиров и пригласил к ужину, за которым состоялось наше дальнейшее знакомство.
Меня сразу расположили к Лапшову его прямолинейность и откровенность в суждениях, доверчивость и непредвзятое отношение к собеседнику. С таким характером легко жить и вести людей за собой, подумалось мне тогда. Впоследствии, наблюдая за Афанасием Васильевичем в боевой обстановке, я не раз убеждался в этом.
В первой же беседе со мной Афанасий Васильевич рассказал немного о себе. Он происходил из крестьян. В старой армии окончил учебную команду и носил нашивки старшего унтер-офицера. В империалистическую войну сражался в пехоте. Имел несколько Георгиевских крестов и медалей. Воевал и в гражданскую.
Тогда же, как и не один раз впоследствии, Лапшов посетовал на недостаточность своего образования: «Мне бы поучиться!» Свое уважительное отношение к науке, к знаниям он проявлял постоянно, требовал от подчиненных неустанно учиться и самим учить своих подчиненных. Всегда с удовольствием и интересом слушал он в часы досуга или совместного нашего скитания по частям дивизии мои рассказы о Петре I, Суворове, Кутузове, Наполеоне и других военных деятелях и полководцах.
Впоследствии я узнал, что Лапшов окончил курсы «Выстрел», воевал в Испании, где и женился. Войну в 1941 году начал на юге командиром стрелкового полка.
Осложнившаяся в среднем течении реки Волхов обстановка помешала дивизии закончить полностью свое доукомплектование и вооружение. В начале второй половины октября 1941 года она была переброшена в район Малой Вишеры, где вошла в состав 52-й армии.
Выгрузившиеся части дивизии, получив задачу на оборону города, с утра 23 октября приступили к ее организации. Строились огневые точки, на основных направлениях ставились противотанковые минные поля. Весь этот день обстановка для дивизии была тревожной.
Противник форсировал реку Волхов и развивал наступление в направлении Малой Вишеры. Прибывавшие части дивизии выгружались из эшелонов и спешили в назначенные им районы. В воздухе беспрепятственно два-три раза в день появлялся немецкий самолет-разведчик, а к вечеру противник открыл артиллерийский огонь по железнодорожному вокзалу и прилегавшим к нему путям.
Утром 24 октября противник начал наступление на город.
С запада город оборонял батальон стрелкового полка, усиленный тремя ротами вверенного мне саперного батальона. Командовал стрелковым батальоном капитан Закиров, казах, мужественный и энергичный человек.
Оборонявшиеся подразделения стрелков и саперов не поддерживались ни артиллерийским огнем (артполк дивизии, кажется, еще выгружался где-то на дальних подходах к городу), ни минометами, которых дивизия еще не получила. Саперные роты располагали только винтовками, часть которых к тому же не имела штыков. На весь батальон выдали лишь два автомата ППШ (с одним диском каждый) и 3–4 самозарядные винтовки СВТ. Пулеметов не было никаких.
Атаковали нас части 126-й пехотной дивизии врага. Неся большие потери, главным образом от минометного огня, мы не смогли долго продержаться. В тот же день к вечеру наши подразделения были расчленены и оттеснены с западной окраины города.
Продолжая вести уличный бой, одна из саперных рот попала в окружение и погибла почти полностью. Я же с двумя другими ротами и присоединившимися к нам группами стрелков оказался у железной дороги. Зацепившись за вокзальные здания и станционные сооружения, мы сдерживали противника до темноты. Ночью к нам подошел стрелковый полк подполковника Антропова, с которым мне был передан приказ комдива вывести саперный батальон из боя и поступить с ним в резерв дивизии. Утром 25-го остатки батальона, двигаясь вдоль железной дороги на юго-восток, присоединились к штабу дивизии на разъезде Сюйска.