От волнения ни я, ни она не обратили внимания на то, что я назвал ее по имени отчеству.
Верочка сказала, что хотела бы поговорить наедине, поскольку дело у нее личное. Генка при этом пробубнил себе под нос, но достаточно внятно и ехидно: "наедине и личное" после чего заинтригованно хмыкнул. Он всегда был пошляком. А я, не менее удивленный, после краткого раздумья согласно кивнул головой, поднялся со стула и вышел вслед за Верой в коридор. Не станет же она, в самом деле, предъявлять мне претензии за то, что я чуть задел ее на выходе из спортзала. А больше по отношению к ней я за собой грехов не знал.
Мы отошли к одному из коридорных окон и там встали друг против друга. Наконец-то я смог без спешки и внимательно разглядеть, в кого же именно превратилась моя школьная любовь.
Годы, конечно, взяли свое, Верочке должно было стукнуть сорок, но я без труда узнал ее серые глаза, темнорусые волосы и необыкновенную улыбку. Сейчас улыбка была какой-то нерешительной.
Я тоже улыбнулся. Ободряюще.
- Вы знаете, Виталий Александрович, у меня к вам необычное дело... Просьба... Даже не знаю, как начать...
Ах, ей бы со своей просьбой и с делом обратиться ко мне лет так двадцать назад! Вот тогда бы я разбился ради нее в лепешку. А теперь... Теперь я сделаю только то, что в моих силах.
Я снова обнадеживающе кивнул головой, и на автомате изобразил всем своим видом внимание. Хотя на самом деле голова моя была занята размышлениями о бренности всего земного и женской красоты в частности.
Бедные, бедные женщины! Как мне их все-таки жалко. Вот мужчину женщина может полюбить за то, что он знаменит, талантлив, необыкновенно одарен и умел, необычайно силен, чрезвычайно храбр, за то, что он просто умеет быть внимательным и заботливым, за то, что за ним, как за каменной стеной, за то, хотя бы, что он вовремя приходит с работы, отдает всю получку до копейки и не изменяет направо и налево. Но я не знаю ни одного случая, когда бы
хоть одну даму действительно полюбили за ее физическую силу, за трудолюбие, за деловую хватку или за глубокий ум. Уважать женщину за это еще могут, а вот полюбить искренне и беззаветно - нет. По крайней мере, я про такие случаи ничего никогда не слышал. Так что женщинам в этом плане не повезло. У них есть только одна возможность, один способ привлечь внимание мужчины- это их внешность.
Женщин называют прекрасным полом, но, к сожалению, коварная Природа и здесь пожадничала, поскольку отнюдь не каждую даму она награждает красотой. А если и одарит Природа кого из них щедро, если и повезет избраннице родиться с симпатичным личиком и стройной фигуркой, так и это-то не навсегда, не на всю жизнь, а всего-то на несколько лет. Короток век красавицы. Мал отпущенный им срок на то, чтобы побыть прекрасным цветком, и каждую из них ожидает грустное увядание.
Увядают все, без исключений. Вся разница лишь в сроках. Кто-то из девочек расцве-тает в ранней юности, и уже в эту пору из-за них спорят и бьются парни, да и взрослые мужчины, случается, обращают на них свое внимание. У них яркая, свежая, нежная, весенняя красота. Но, по причине такой популярности, такие девушки довольно часто слишком рано выходят замуж и уже через десяток, другой лет превращаются в еще привлекательных, опытных, но несколько подержанных матрон.
Другие девочки, а их большинство, в юности не кажутся окружающим чем-либо примеча-тельными, поскольку не выделяются на общем фоне. Но приходит и их пора, и они расцветают уже после двадцати лет, часто сразу после замужества или даже после рождения ребенка. Словно включается какой-то специальный механизм и гадкий утенок в мгновение ока превраща-ется в красивого лебедя. Их красота зрелая, сочная, летняя. Она как и лето может быть долгой, а может и короткой. Уж как кому повезет. Кого-то из них заест тяжелый быт, и на память им останутся только фотографии, рассматривая которые, можно лишний раз убедиться, что и они когда-то были стройными и симпатичными. Ну а кому-то с помощью специальных средств удается на время обмануть Природу и сохранить неожиданно свалившееся счастье красоты на более или менее длительный срок.
И уж совсем редко бывают случаи осенней красоты, когда, прожив полжизни серой мыш-кой, женщина неожиданно расцветает и хорошеет в то время, когда все остальные ее ровесницы и подруги либо уже дурнеют, либо из последних сил пытаются сохранить остатки былой привле-кательности. Природа словно вознаграждает некоторых дам за их долготерпение. Такая красота бывает теплой и опытной.
Верочка Любимова, судя по всему, относилась к первому типу из перечисленных мною дам. Она сразу была красивой, с рождения. А потом просто переходила из одной возрастной категории в другую: прелестная девочка, прекрасная девушка, красивая женщина. И это былое ее очарование просматривалось до сих пор. Веру и сейчас можно было смело называть привлека-тельной и симпатичной, тем более, что ей удалось не потолстеть, но возраст все же сказывался. И уже трудно было не заметить того, что предательские морщинки поселились в уголках ее губ и возле прекрасных серых глаз, что кожа на лице потеряла былую девичью свежесть и эластич-ность, а на шее проявились контуры будущих складочек. Да и руки ее, хотя и были ухожены, наманикюрены и чисты, но это были уже не те руки, которыми я любовался двадцать лет назад. В общем, чувствовалось, что красота ее уже отцветает.
Когда-то я так мечтал взять Верины ручки в свои ладони, поднести их к губам и покрыть каждый ее пальчик поцелуями... А сейчас я холодно отметил про себя все ее достоинства и недостатки и, подбив баланс, решил для себя, что если у меня была бы возможность безнака-занно покрутить с ней любовь, я бы, пожалуй, не отказался. А вот влюбиться в нее так, как я был влюблен в юности, я бы, пожалуй, уже не смог.
Верочка, между тем, овладев собственным волнением и, прорвавшись сквозь частокол необязательных, предварительных фраз, перешла к делу, спросив, знаю ли я такого студента- Костю Пашкова.