Ну а поскольку мне не хотелось разыгрывать из себя влюбленного, я, вместо того, чтобы самому сделать первый шаг к дружбе, почему-то попытался вынудить к этому Наталью. Для этого я стал не очень осторожно играть ее чувствами. Там были и попытки вызвать у нее ревность, когда в ее присутствии я оказывал знаки внимания другим девочкам, и колкие замечания в ее адрес за то, что она в некоторых случаях поступала не так, как мне бы хотелось, и в этом же ряду был и этот глупый поцелуй.
И нельзя сказать, чтобы я был пьян на той вечеринке у Хмелько. Генка абсолютно прав, с той его бутылки вина, что он разлил по десятку дружно подставленных парнями чайных чашек, опьянеть было уж очень проблематично. Но, тем не менее, я, обычно всегда спокойный, в тот вечер почему-то разгорячился. И в самый разгар танцев я молча подхватил скромно стоявшую в сторонке Соколову и, ни слова не говоря, вытащил ее на середину комнаты.
Наташка от неожиданности сердито зашептала мне на ухо: "Ты, Виталя, хотя бы сначала спросил. А вдруг я не хочу с тобой танцевать"?
Я на минуту задумался над таким предположением и чуть было не остановился в танце. Но потом все же решил на эту ее реплику не обращать никакого внимания. Ведь в этом решении меня укрепляло то обстоятельство, что Наталья вовсе не пыталась вырваться из моих объятий. Наоборот, она покорно сложила свои ладошки на мои плечи и совсем не возражала против того, что обе мои руки покоились на ее талии.
Про Верочку Любимову я в тот момент не вспоминал. Вера была прекрасным, но аб-страктным и недостижимым идеалом. О ней можно было мечтать, посвящать ей стихи, думать все ночи напролет, но к ней нельзя было прикоснуться. А Наташка- вот она, она была рядом- в кольце моих рук. Теплая, осязаемая и нежная. Уже полгода мы каждый день встречались с ней в школе, и, если бы она сейчас спросила, как я к ней отношусь, я мог бы, не кривя душой, честно сказать, что она мне нравится.
"Ты помнишь, плыли в вышине и вдруг погасли две звезды?.." - горестно спрашивал с пластинки певец популярного в те годы ансамбля, а я, тем временем, молчком завоевывал новые позиции. Наташенька больше не отстранялась от меня. Мало того, между нами больше не было пустого пространства: я своей грудью уже явственно ощущал пуговки ее кофточки и нежную упругость ее девичьей груди, ее волосы приятно щекотали мою правую щеку, а прямо перед собой я видел ее белую шею с маленькой темной родинкой чуть ниже уха и тоненькую ключицу. Я согревал их своим дыханьем...
Именно тогда у меня и появилась эта идея- поцеловать Соколову. А надо сказать, что я всегда был целеустремленным парнем и уже в то время старался все свои замыслы воплощать в жизнь. Не долго думая, я чуть наклонил голову и бережно коснулся губами того места, где девичья шейка плавно переходила в плечо. Кожа у Натальи оказалась теплая и шелковистая...
С некоторых пор я без нужды даже не улыбаюсь молоденьким девушкам. Во-первых, некоторые мои студентки не совсем правильно толковали мое хорошее к ним отношение, считая, видимо, что я с ними заигрываю и, благодаря их внешним данным, у них есть возможность сдать мне экзамен, не особо заглядывая в конспекты и минуя учебную аудиторию. Могу вам сообщить, что все они были не правы.
А во-вторых, однажды прогуливаясь по университетскому скверу, я как-то имел неосторожность ласково улыбнуться хорошенькой девице, сидевшей на лавочке и пристально разглядывавшей меня.
Неожиданно ее нежные алые уста разомкнулись и я услышал: "Для тебя всего стольник, милый. Обычно я беру двести, но ты не старый и очень даже симпатичный. Ты какой способ предпочитаешь? Я умею по-всякому".
Голос у нее был хрипловатый, но не от волнения, а, скорее, от частого употребления спиртного и никотина. И этот ее грубый голос, и эта ее откровенная фраза удивительнейшим образом не гармонировали с ее юным, почти ангельским, обликом. Пораженный этим обстоятельством до глубины души, я ничего ей не ответил и быстро- быстро ретировался.
Тогда я еще не знал, что некоторые тропинки в университетском сквере облюбовали представительницы древнейшей профессии. Сейчас я уже не прогуливаюсь по этим аллеям.
А вот двадцать лет назад скромных девушек было гораздо больше, чем в настоящее время. По крайней мере, в нашем маленьком Реченске. Наталья в ответ на мой наглый поцелуй возмущенно фыркнула и движением плеча и шеи вытолкнула мою голову со столь удобной и приятной позиции. В то же время, я, видимо, был действительно ей небезразличен, поскольку она только этим и ограничилась. А ведь могла запросто съездить мне по физиономии. До сих пор помню, как она как-то "наградила" пощечиной Филиппка - Шурку Филиппова, когда он в ее присутствии сказал что-то похабное. Мне же повезло, она не только не перестала со мной танцевать, но даже не отстранилась. А еще через некоторое время как-то само собой так получилось, что ее точеная шея с маленькой родинкой под правым ушком опять оказалась перед моим лицом. И у меня вдруг появилась уверенность, что если я снова повторю свой эксперимент, Наталья не будет возражать...
Но я так и не проверил этой своей догадки. Сначала кончилась музыка и Игорь Бонда-ренко, обеспечивавший музыкальную программу вечера, поставил на проигрыватель одну за другой несколько пластинок с бодрой музыкой, под которую тогда не полагалось танцевать парами. А потом когда снова зазвучало что-то медленное, Соколова, не дождавшись, пока я подойду к ней, приняла предложение к танцу от стоявшего рядом с ней Сережки Крестова.
"Ах, так!"- мысленно возмутился я и пригласил танцевать ближайшую подругу Натальи- Ольгу Федорову.
Что делать, мне было всего шестнадцать, а в этом возрасте мы часто бываем максималистами и порой совершаем необдуманные поступки.
Ольга тоже отнюдь не возражала против того, что обе мои руки обвивали ее талию. Наоборот, в ответ она спокойно положила свои ладошки мне на плечи, и я прямо через рубашку ощутил, как они горячи. Потом Оля сама придвинулась ко мне еще плотнее, и руки ее теплым кольцом сомкнулись вокруг моей шеи. При этом наши щеки соприкоснулись, но Ольга не отстранилась, я- тоже. Так, весьма откровенно обнявшись, мы и продолжили этот танец.